– Что?! – рявкнул Лури. И не дожидаясь ответа, бросился к окну в конце коридора. Марго поспешила за ним.
Первое, что они увидели, – это ленивые языки пламени, облизывающие бока самохода. Ворота были выломаны, во дворе уже метались какие-то фигуры. У некоторых были факелы – большего разглядеть не удавалось.
Лури резко обернулся к Марго.
– Все, девочка моя, кончено. Не получилось у нас. – Марго поразилась, какие глубокие морщины пролегли у него на лице. Он словно постарел лет на пятнадцать.
– Что кончено? – теперь и у Марго дрожал голос. – Кто это?
Лури выставил перед собой ладонь и покачал головой. Затем открыл окно и высунулся едва ли не по пояс.
– Вам нужно уходить через задний двор, – услышала его Марго. – Кажется, там еще никого…
– Нет-нет, редре, – горестно запричитал Лимбо, – они пришли с заднего двора, они и там забор сломали, их тьма.
– Да кто это такие, скажите, наконец! – воскликнула Марго.
– Это человек из мелкого портового начальства. И докеры. А вообще, не время для разговоров, девочка…
Его перебил звонкий крик с улицы:
– Лури, отчего гостей не встречаешь! Я же обещал, что заскочу на огонек!
– Проклятье, – прошептал Лури. – Я не думал, что он…
– Лури, не молчи! А то подпалим дом – и все дела. Выходи, разговор есть!
Лури снова высунулся в окно и крикнул в ответ:
– Я выйду, Морус! Но дай спокойно уйти моим слугам. Они ни в чем не виноваты.
– Да пусть проваливают! – раздался смех. – Нам нужен один ты!
Лури отпрянул от окна, схватил за плечи Марго. Она ощутила крупную дрожь в его руках.
– Они тебя не тронут, девочка. Только не проболтайся, что ты моя жена. Ты служанка, запомнила?
Несколько секунд Марго лишь хватала ртом воздух. Страх накрывал ее скользкими липкими каплями, в которых вязло все – слова, силы, движения и мысли.
Но Марго все же собралась с силами.
– Мы уйдем вместе, – сказала она, стараясь придать голосу твердость.
– О чем ты говоришь?! Спасайся, пока они не передумали! Бери энейцев, они помогут вытащить вещи. Беги, умоляю тебя!
Внизу загремело выбитое стекло.
– Мы уйдем вместе! – повторила Марго, и на этот раз действительно твердо. – Быстро за мной.
В гостевом зале их встретил затравленный и донельзя испуганный взгляд Крега. Марго решительно вскрыла один из приготовленных тюков и вывалила на пол кучу одежды.
– Делай все, что я скажу! – строго произнесла она.
– Что ты задумала? – пролепетал Лури, глядя на нее с некоторым испугом.
– Служанкой буду не я, – ответила Марго, перебирая вещи. – Служанкой будешь ты!
– Что?!!
– Вот это, наверно, подойдет, – Марго выбрала длинный утепленный балахон из черной ткани. – Надевай!
– Я не сделаю этого! – Лури затряс головой. – Я же пообещал, что выйду к ним!
– Делай, что говорят! – крикнула Марго и сжала кулаки, глядя на мужа едва ли не с ненавистью.
– Проклятье… – устало выдохнул Лури и протянул руку за балахоном.
– Не похоже, – вынесла вердикт Марго через несколько секунд, оглядев Лури в новом обличье. – А если так…
Она поплотней намотала ему на голову толстый серый платок и шагнула назад, оценивая общую картину.
– Не похоже совсем. А ну, сгорбись. Сильнее! Вот так… Платок на лицо опусти. И пройдись. Уже лучше. И палку возьми…
Энейцы с немым изумлением наблюдали за преображением их сурового хозяина.
– Лури, мы заждались! – закричали с улицы. – Если ты не выйдешь, мы сами зайдем! Или дом подожжем – что выбираешь?
– Делать нечего, мальчики-зайчики, – Марго перевела дух и накинула неприметный дорожный плащ с капюшоном. – Берем барахлишко – и вперед. Дорогой, не прыгай, как блоха, иди тяжело – ты же старушка!
– Вот! – Лимбо протянул Лури какую-то плошку. – Это морской соус, намажьте им лицо, редре.
– Хорошая мысль, – похвалил Лури.
И в самом деле, соус окрасил кожу, сделав лицо потемневшим и старым.
Марго шла первой. Она ужасно волновалась, но – странное дело – у нее даже руки не дрожали. В этот критический момент она была спокойна и сосредоточена, как никогда.
За дверью ее окружил ночной воздух – пропитанный копотью, наполненный воплями и треском факелов. Пылал самоход. На глазах вдруг появились слезы – то ли от страха, то ли от дыма. Она не видела людей – только светлые пятна там, где находились чужие оскаленные лица.
Ее появление встретили воплями и хохотом. Следом вышел муж. Он очень старался, но на старушку все же мало походил. И вообще выглядел нелепо.
Марго взяла его под руку, перехватив другой рукой лямку дорожного мешка.
– Спокойно, спокойно… – едва слышно шептала она. – У нас все получится. Горбись, иди тяжело, не спеши…
Огни факелов раздвинулись, освобождая им путь. Хотелось ринуться со всех ног в этот проход и бежать, бежать, пока не оставят силы.
Но надо было сдерживаться. Марго медленно вела переодетого мужа сквозь толпу. Она слышала похабные выкрики, а потом кто-то даже схватил ее пониже спины, но она лишь стиснула зубы и плотнее прижала локоть мужа.
Следом шли энейцы с огромными тюками. Их не трогали и вообще не обращали внимания.
– Все в дом! – прокричал кто-то из глубины двора. – Хозяин ждет гостей.
Марго в этот момент уже переступала границу ворот.
– А что это у нас такое тяжелое? – раздался над ухом пьяный выкрик, и кто-то потянул за лямку мешка.
Марго недолго думая отдала вещи. Неизвестный тут же начал рыться в мешке, ругаясь, что там одни женские тряпки.
– Они пошли в дом, – прошептал Лури. – Сейчас они увидят, что меня там нет. Нам надо поторопиться.
– Знаю, – прошептала в ответ Марго. – Спокойно. Все идет по плану. Не испорть.
– Может, побежим?
– Нет, говорю! Идем спокойно!
Спокойно они шли до ближайшего угла. Марго это стоило титанических усилий – ее нервы уже трепетали, как ленты на ветру.
Наконец их никто не видел.
– А вот теперь, – Марго сама стряхнула платок с головы мужа, – бежим. И не просто бежим, а очень- очень быстро!
Целых пять дней лил дождь, а на заставе тем временем почти кончились дрова. Ездить за ними приходилось далеко – больше двух часов на повозке только в один конец. Петровичу это довелось уже дважды, и он с радостью поехал бы в третий раз. Дрова были в предгорьях, заросших редкими невысокими рощицами.
Здесь была густая жесткая трава, а между холмами имелась уйма живописных уютных местечек, о которых мечтал бы любой утомленный путник. У Петровича здесь просто душа отдыхала после степи с ее пылью, однообразием и ноющим ветром.
