– Расскажешь. А знаешь, в последнее время, я как услышу слово «Элдор», так где-то рядом обязательно слово «конфедерация». А про социальные программы только от тебя...
– Не мы первыми заговорили про конфедерацию. Это точно.
– Хорошо, хорошо... Я после твоего выступления должен, наверно, записаться в революционную армию свободной республики Элдор. Но, пожалуй, воздержусь. У меня есть другие проблемы.
– И правильно, – от души кивнул Рубен. – И не надо никуда записываться, решай свои проблемы. Зря ты вообще сюда сунулся.
– Может, зря, а может, не зря.
Они проговорили еще некоторое время, и коньяк в бутылке неожиданно кончился. После этого Рубен вдруг куда-то заторопился.
– Я попробую узнать, какие тут насчет тебя планы, – сказал он, прощаясь. – Помочь не обещаю, но хотя бы внесу ясность.
– Ясность – уже очень неплохо, – благодарно кивнул Сенин.
– До встречи, дружище. Не падай духом.
Сенин увидел Рубена только через два дня. Психолог был мрачен, он куда-то торопился и хотел убежать, но в последний момент все же остановился.
– Дела наши – дрянь! – яростно зашептал он в ухо. – С твоим освобождением вообще глухо, тут сейчас другие проблемы. Тебе, так и быть, скажу, только шум не поднимай. Они собираются нанести удар по энергоцентру...
– Кто «они»? – не понял сначала Сенин.
– Кто, кто... Твои героические братья по оружию. Федеральные силы.
– Не понял. Как это – удар по энергоцентру?
– А вот так. Кто-то в Парламенте решил остановить рудник любой ценой.
– Подожди, а мы? Они будут бомбить заложников?
– Откуда я знаю, что они будут?! Твои коллеги – тебе лучше знать, что они будут, а что не будут. Но по нашим данным, на заложниках они решили больше не экономить. Объявят вас пособниками, и все дела.
– Нет, постой, это какой-то бред...
– Все, я побежал. Сам еще ничего не пойму. Следи за новостями – узнаешь много интересного. И не болтай раньше времени.
Он чуть ли не силой вырвался от Сенина и скрылся за бетонными стенами энергоцентра.
Ясность пришла очень скоро, через каких-то пару часов. Сенин заметил, что народ начинает собираться возле телевизионных терминалов. В воздухе витал какой-то растерянный ропот.
На всех экранах было одно и то же: седой генерал на фоне эмблемы федеральных сил. Он что-то втолковывал зрителям, Сенин застал, видимо, середину монолога.
«...еще раз рекомендую всем гражданским лицам избегать посещения территорий, расположенных вблизи основных энергетических узлов. Со своей стороны мы гарантируем, что будем использовать только высокоточное оружие с направленным поражающим действием. Тем не менее, следует проявлять максимальную осторожность и следовать рекомендациям командования...»
– Они собираются нас бомбить, – ахнул кто-то за спиной.
Сенин обернулся: голос принадлежал молодой женщине в заношенном летном комбинезоне. У нее была некрасивая короткая стрижка – здесь практически все женщины стриглись, чтоб не создавать себе лишних проблем с волосами.
– Они даже ни разу не упомянули про заложников, – продолжала она. – Они называют нас гражданскими лицами! Как будто мы можем встать и уйти отсюда.
Сенину захотелось ее успокоить.
– Если они не врут насчет высокоточного оружия, – сказал он, – нам достаточно будет просто отойти от здания метров на двадцать-тридцать.
– Я им не верю, – ответила женщина. – Они каждую неделю обещают нас освободить, а я торчу здесь полтора месяца.
– Не бойтесь, – попытался улыбнуться Сенин. – Здесь никто не хочет вам зла. Все будет в порядке.
«...сегодня федеральное командование не имеет иной возможности стабилизировать обстановку в округе, – продолжал вещать генерал. – Исчерпаны все возможности для мирного диалога. Учитывая то, что оппозиционные власти не выполнили ни одного из пунктов ультиматума, предъявленного накануне Парламентом, принято решение...»
– Смотрите, смотрите! – зло крикнул какой-то наемник из окна энергоцентра. – Вот как вас ценят и берегут!
Люди зароптали чуть громче. Сенин прислушался к разговорам: в толпе обсуждалось, блеф ли это, или все командование, действительно, дружно рехнулось и решилось бить ракетами по живым людям.
В последнее верилось с трудом, несмотря на официальное заявление по телевидению. Люди в основном склонялись к мысли, что имеет место какой-то стратегический ход.
Нетрудно было догадаться, что лучше всего здесь информированы хозяева. Но их поведение оптимизма не внушало вовсе. Ближе к вечеру Сенин стал замечать, что в лагере прибавилось охраны. Вооруженные наемники торчали поверх забора через каждые тридцать метров. Они уже не смешивались с заложниками и не ходили среди них с беспечным видом, как было раньше. Похоже, ожидалась паника и попытка прорваться.
Сенин до темноты бродил по лагерю и слушал разговоры. Паники еще не было, была лишь тревога и непонимание. Тут уже многие знали, что Сенин – полицейский. К нему обращались, как к последней инстанции: «Ну, вы-то хоть скажите, что они не посмеют нас бомбить!»
«Не посмеют, – отвечал Сенин. – Конечно, не посмеют, они просто запугивают оппозицию».
Не хватало только отвечать за безумство собственного командования.
Перед сном он зашел к Хэнку, и они вместе посмотрели новости с «той стороны». Пару раз проскочило сообщение о готовящемся «решительном ударе» по зачинщикам беспорядков.
На следующее утро два десятка вооруженных «мытарей» отогнали заложников к их шалашам, впустив на территорию колонну из пяти грузовиков. Нескольких мужчин бесцеремонно заставили грузить в них какие-то ящики из здания энергоцентра.
Теперь уже всем стало ясно: начальство эвакуируется. Все серьезно.
«Мытари» были злыми и нервными, они щелкали затворами и орали на людей по малейшему поводу. Видимо, боялись, что толпа сорвется и размажет их по заборам.
У ворот Сенин заметил Рубена. Тот искоса посмотрел и отвернулся. Сенин не стал настаивать и лезть к нему с расспросами.
Вообще, появлялось много каких-то незнакомых людей, которые суетливо бегали туда-сюда, что-то кричали в радиостанции, за воротами все время сигналили машины, и постоянно где-то неподалеку слышался треск вертолетов.
В этот день впервые лагерь остался без кофе с булочками. Никто не удосужился перезарядить автоматы. Эта мелочь стала еще одним мазком в картину надвигающейся катастрофы.
Однако обед был по расписанию. Во время раздачи лотков народу явился сам Каспер. Он стоял на почтительном отдалении и хмуро наблюдал, как люди толкутся у стеллажей. Потом сделал знак кому-то из свиты, и этот некто через мегафон объявил, что через сорок минут общий сбор возле главного здания. Якобы для прояснения ситуации.
Стоит ли говорить, что прояснять ситуацию люди пошли сразу, захватив с собой обеды.
Наконец Каспер появился в окне второго этажа.
– Нам стало известно, что правительство готовит удар по энергетическим узлам на ряде приисков, – обратился он через громкоговоритель. – В том числе и по нашему. Не стоит и говорить, что мы меньше всего хотим напрасных жертв среди ни в чем не повинных людей...
– А вы нас отпустите! – закричал кто-то из толпы. Поднялся гул. «Мытари» на своих постах беспокойно зашевелились.
– Отпустить вас мы не можем, – объявил Каспер. – Мы слишком долго боролись, и понесли слишком много жертв, чтобы так сразу сдаться и уступить наглым требованиям правительства.
– Сами разбирайтесь с правительством! Нечего за нами прятаться! – закричали сразу из нескольких
