недоступен для простых смертных.
И Сильена, Серебряная Империя, — полная противоположность Нимадорга. Император — мудрый правитель, никакой тирании, развитое магическое общество, система образования на высоком уровне, совсем неграмотных не было вообще. Равноправие проживающих здесь рас. Процветающая магия жизни во всех ее проявлениях. Боги вместо демонов. Но вот странно, несмотря на то что Серебряная Империя была более обширна, проживало там вполовину меньше народа, чем в Нимадорге. Если в Нимадорге в семьях было по пять-шесть детей, то в Сильене редко было даже трое, чаще — всего один. Другие приоритеты и принципы жизни. Другие стремления.
А южную оконечность восточного крыла континента занимали эльфийские леса и высокие дворцы. Горные же гряды принадлежали гномам, подгорному народу великих мастеров. Сильенцы ухитрялись жить в мире даже с орками, занимавшими часть архипелага с восточного края и небольшую часть самого крыла. Четких границ между державами восточного крыла не было. Условные границы в открытую не нарушались, а если нарушались, то никто не делал из этого большой проблемы. Менестрели и странники — так те вообще ходили где хотели, и никто их не останавливал.
Эльфы приняли участие в войне на стороне Серебряной Империи сразу и без лишней политической тягомотины. Даже орки решили выступить на стороне Сильены, что было немного удивительно для остальных, но никто даже не подумал отвергнуть помощь этих бешеных воителей.
Часто Ален с какой-то мучительной отчаянностью пытался понять причины вспыхнувшей войны, как-то оправдать ее… не получалось. Но он все равно старался подавить в себе ненависть и разобраться, что же происходило на самом деле.
Местная молодежь с восторгом приняла волшебника, а вот Ален сторонился шумных компаний и каких бы то ни было друзей. Хотя и не отказывал ребятам, когда те звали его с собой.
Глава 4
Непролитая кровь
— Хэй, Ален! — Рыжая веснушчатая голова Данилы высунулась из-за забора.
Волшебник оторвался от игры со старым псом, во время которой осторожно того лечил. Полный сил, помолодевший и здоровый пес азартно облаял незваного гостя.
— Тихо, Рэм! — Ален не повышал голос, который и без того был глубоким и сильным, что легко мог перекрыть любой шум.
Пес умолк. Ален вопросительно поглядел на приятеля.
— Слухай, командор, сегодня у Росомахи день рождения, он просил тебя пойти с нами обязательно! — сказал Данила.
Дубравцы безошибочно назвали Алена командором, не зная, что он таковым и являлся на самом деле.
— А чего сам не позвал? — поинтересовался волшебник.
— Дык он в корчме праздник обставляет.
— Тогда без проблем, — пожал плечами маг. — Чего-то особенного просил? И когда мне быть?
— Просил… э-э-э… — паренек почесал в затылке, припоминая слова друга, — праздник с волшебством сделать. Сказал, что в долгу не останется!
Ален продолжал выжидательно смотреть на Данилу. Он не любил задавать один и тот же вопрос два раза.
— На закате начнем, — закончил рыжий паренек.
Ален кивнул, и Данила ушел.
Волшебник сел у конуры и обнял пса за шею, позволив тому безнаказанно облизать свое лицо.
— Что, Рэмка? — спросил маг, ласково потрепав пса за холку. — Легче тебе стало, старик? Вот и хорошо. Долго ты жил, дружок, а проживешь еще в два раза больше.
Взглядом приказав ведру набрать воды из колодца, парень прислонился спиной к конуре. Полное ведро подгребло к нему, остановившись у ног. Алену не надо было даже смотреть на предмет, чтобы его перемещать. При желании он мог оторвать дом от фундамента и поднять его в небо. Хотя это стоило бы ему жесточайшего приступа ломающей тело боли.
Сняв перчатку, маг опустил руку в ледяную воду и прикрыл глаза. Стоило набраться сил. Сначала от воды, потом от огня. Можно было обойтись одним огнем, но вода избавляла от усталости, загоняла поглубже все темное в его душе и запирала Зверя на амбарный замок.
— Ал, ты только много не пей, хорошо? — наставляла мать тщательно затягивающего шнурки на высоких перчатках Алена.
— Я не маленький, мам, — ответил маг.
Карина закусила губу и расправила незначительную складку на жилетке сына, стряхивая несуществующие пылинки.
Пристегнув специальными ремешками ножны к штанам, Ален завязал тесемки на рукоятях обоих мечей.
— Оружие зачем берешь? — строго поинтересовалась Карина.
— Не могу я без мечей, мам. Неуютно. Как будто голый.
Закончив шнуровать высокие сапоги, Ален с сомнением посмотрел на куртку. В разгар июля даже ночью не требовалась верхняя одежда. Даже всегда замерзающему магу.
Перекинув через плечо сумку с подарком для именинника, парень собрался выйти из дома.
— Ал, будь осторожен, — тихо сказала мать вслед.
— Я всегда осторожен. — На миг задержавшись, Ален обнял маму. — Мам, мамочка, не волнуйся ты за меня. Я уже давным-давно не маленький. И все будет хорошо. Правда. Обещаю.
— Тяжело у меня на сердце, малыш, — сказала мать, обнимая свое великовозрастное чадо. — Чую, случится беда.
— Тем более мне надо быть там. Чтобы ни с кем не случилось плохого.
Громкие голоса и песню менестреля Ален услышал загодя, на подходе к корчме. Праздник обещал быть веселым. Рома Росомаха, главарь местных парней, приготовил магу место по правую руку от себя. Ален отвечал на громкие возгласы и радостные приветствия приятелей ровно, с легкой улыбкой.
Росомаха был шумным, веселым молодым бугаем. Он был больше Алена раза в два. Но к магу относился с уважением, потому что при своих размерах и неудержимом характере имел блестящий острый ум.
— Держи, Ромаха. — Ален протянул имениннику объемный сверток. — Сколько лет-то тебе минуло?
— Девятнадцатый год уж нынче! — ответил парень, разворачивая промасленную холстину.
Сверкнул полированный металл, и Росомаха не сдержал громкого ликующего вопля. Это была броня настоящей гномьей работы. Легкая, от шеи до пояса, с пластинами на спине и груди и кольчужными рукавами, она идеально защищала воина. Ни стрелой, ни мечом пробить ее было нельзя. К броне прилагался нож в ножнах из прочной черной кожи.
— Эх, порадовал так порадовал, командор! — воскликнул именинник, примеряя бронь.
Ален чуть усмехнулся, пригубив вино. Росомаха был тем человеком, который со всеми и каждым мог найти общий язык. Потому легко подчинил себе местную молодежь.
Двери корчмы распахнулись, и вошли три девушки. Маг поднял взгляд, и сердце его, на миг остановившись, пустилось в галоп. Двоих он знал: одна, Марина, была девушка Росомахи, другая, Марьяна, младшая сестра. Обе они были красавицы, но третья… Маленького роста, тоненькая, словно тростинка, огромные васильковые глаза сияли на милом личике, светлые волосы пышной волной спускались почти до колен.
«Нельзя! — крикнул себе Ален. — Даже не смотри!» Но девушка приковала его взгляд намертво. Она была прекрасна, как лесное утреннее солнышко, как рассвет над холмами… Волшебник судорожно вздохнул,
