– Мама, ведь мы со Стейси были такими хорошими друзьями, а теперь он даже слова мне не скажет.
Мама улыбнулась.
– Не переживай, – сказала она. – У Стейси сейчас такой возраст, когда ему надо определиться. Он и сам меняется, и ждет, что жизнь переменится, а потому не всегда у него хватает терпения на близких людей. Но все пройдет. Я помню, что и у моего племянника Бада был такой же период, я была тогда маленькой девочкой и очень огорчалась, потому что любила Бада и привыкла быть с ним всегда вместе. Я совершенно не понимала, почему именно он должен меняться, а если нам обоим это суждено, почему не одновременно. – Мама засмеялась. – До меня просто не доходило, что из-за трех лет разницы в возрасте будет разница во всем. Так оно и получилось. В течение нескольких лет мы смотрели в разные стороны, а когда оба повзрослели, стали снова друзьями. И даже более близкими, чем раньше. У тебя со Стейси будет так же.
– Ты вправду так думаешь?
– Совершенно уверена.
Как только я успокоилась, что в будущем мне снова светит дружба со Стейси, я тут же вспомнила про Сузеллу.
И спросила маму, считает ли она тоже, что Сузелла хорошенькая.
– Очень, – ответила мама.
– Хм, не понимаю, почему все сходят с ума из-за ее внешности. И Джейси, и Клэрис ничуть не хуже.
Мама согласилась:
– Да, они тоже очень хорошенькие.
– Почему же тогда столько шума из-за Сузеллы?
– Ну… Сузелла в другом стиле хорошенькая. Когда я ходила в школу в Джексоне, рядом со школой жила итальянская семья, в ней было три дочки. Очень хорошенькие. Сузелла напоминает мне их. В ней есть что- то от итальянки. А потом, не забывай, многим она нравится только потому, что выглядит почти как белая.
– Почему?
– Потому что она этим выделяется.
– Ну и что?
– Тут надо вспомнить наше прошлое. Нас всегда учили, что мы хуже всех остальных, многие так и выросли с этой верой, что в чем-то черные хуже. Поэтому они и считают, что чем светлее кожа, тем лучше, вроде как тогда ты похожа на белую.
– Но ведь это не так.
– Конечно, нет. Но некоторые люди считают именно так.
– Ладно, пусть она им нравится, но Ба говорит, хороша та, кто хорошо поступает.
– Почему ты это вдруг вспомнила?
– Потому, если хочешь знать, что Сузелла не всегда хорошо поступает и вообще она меня жутко бесит.
– Я же просила тебя быть с ней как можно приветливей.
– Я и была как можно приветливей, но, когда она сегодня стояла там и болтала со Стюартом…
– Стюартом? – Мама перестала тянуть простыню и сердито посмотрела на меня. – Надеюсь, не со Стюартом Уокером?
– Именно с ним.
– Зачем это вам понадобилось болтать со Стюартом Уокером? – спросила мама.
– Это не я, это Сузелла. А я сказала, чтоб она шла.
– О чем они говорили?
Я знала, что мама спрашивает не из праздного любопытства. Также я понимала, что она должна узнать обо всем, но вот в чем я не была уверена: может, я хочу, чтобы она узнала все, только потому, что тогда Сузелла упадет в ее глазах, как она уже упала в глазах Кристофера-Джона и Малыша.
– Так о чем?
Я решила, что потом успею обдумать, в чем я не уверена, и все ей рассказала. Когда я кончила свой рассказ, мама замолчала. По выражению ее лица я ничего не могла прочитать. Она помогла мне покончить с простынями и ушла в дом. Я подождала немного и последовала за ней по пятам через весь дом в мою комнату.
– Я слышала, ты познакомилась сегодня со Стюартом Уокером? – задала вопрос мама, как раз когда я входила в комнату.
Сузелла сидела в мягком кресле у окна с открытой книгой на коленях. Она в нерешительности подняла голову:
– Да…
– И еще я слышала, ты позволила этим молодым людям поверить, что ты белая?
Сузелла наклонила голову, так что волосы упали ей на лицо, наполовину прикрыв его.
– Это так?
