если уж что-то задумывала, то становилась непреклонной.
Такой же непреклонной она была и в своем желании убить Роже. Глубина ее ненависти к этому человеку могла бы соперничать с самыми мрачными глубинами океана. И Лоренс временами сожалел о том, что не мог вызвать у нее такие же бурные эмоции. Эмоции другого характера, разумеется…
Не удержавшись, Лоренс пробурчал:
— Знакомиться с женой маркиза не лучший способ привлечь его внимание. Я уверен, Лонгхейвен хочет, чтобы вы выполняли его приказы, а не вторгались в его личную жизнь.
Антония пристально посмотрела на собеседника, потом тихо проговорила:
— Ты все понимаешь, Лоренс. Не понимаешь только одного: я хочу хоть немножко счастья в этой жизни.
В последних ее словах прозвучало такое отчаяние, что Лоренс невольно вздохнул. Но что он мог ей ответить? Он прекрасно знал, что жизнь очень жестоко обошлась с этой замечательной женщиной. Но ведь и он тоже не слишком легко отделался… В каком-то смысле они были друзьями по несчастью. Можно было бы сказать, что их свела сама Судьба. Вот только Антония не желала это признавать… Она любила Лонгхейвена, но при этом никак не могла понять, что никогда не была нужна ему. Увы, говорить ей об этом совершенно бесполезно. Так что оставалось лишь соглашаться с ней.
— В целом ваш план вполне разумный, — проговорил наконец Лоренс. — Джонсон следит за маркизом, а вы будете приглядывать за его женой. В такой ситуации мы непременно заметим первые же признаки опасности, если она появится.
— Роже ненавидит его… — со вздохом прошептала Антония.
Лоренс тоже иногда ненавидел маркиза, однако понимал, что его ненависть основана на ревности, поэтому старался сдерживать себя и, насколько возможно, не выказывать Лонгхейвену свою неприязнь. К тому же он нередко восхищался этим человеком, хотя, конечно же, считал, что маркиз слишком высокомерен и самонадеян.
— Разумеется, Роже должен ненавидеть его. Ведь они всегда были заклятыми врагами, не так ли? Но француз всегда проигрывал, так что его ненависть вполне объяснима. Никто не любит проигрывать. Особенно такой человек, как Роже. Лонгхейвен сделал все, чтобы унизить его.
Антония вдруг обхватила плечи руками — как будто замерзла.
— А ведь мы были так уверены в его смерти…
— В каком-то смысле он действительно мертв, — заметил Лоренс. — Во всяком случае — для Лонгхейвена. Потому что война в Испании закончилась. Но оказалось, что началась другая война. И никто не знает, как долго она будет продолжаться… — Лоренс умолк, потом вдруг снова заговорил: — Что же касается Роже, то ведь кто-то другой мог использовать его подпись, не так ли? Мы же ничего не знаем наверняка. Но сейчас, когда вы передали маркизу записку, он, без сомнения, использует все возможности и постарается во всем разобраться. И если эго действительно Роже, то Лонгхейвен наверняка до него доберется.
— Сомневаюсь… — Антония снова вздохнула. — Он больше не может уделять таким делам все свое время. Теперь он должен играть роль наследника герцогства. Кроме того, ему надо еще и ублажать жену. Слишком много дел, понимаешь? Поэтому он может совершить ошибку. И я должна ему как-то помочь.
— Поверьте, дорогая, если ему потребуется ваша помощь, он об этом попросит. Да, конечно, он очень самонадеян, но не глупец. И, конечно же, не самоубийца.
Лоренс пытался успокоить Антонию, однако понимал, что она, возможно, права. Ведь маркиз Лонгхейвен, обладавший бесценным опытом ведения тайной войны, являлся чрезвычайно важным звеном в британской шпионской сети. Для военного министра он был совершенно незаменимым человеком, так как только он мог правильно истолковать получаемую информацию. Кроме того, маркиз знал многие секреты врага, поэтому прекрасно понимал его тактику и мог должным образом ответить на любые происки и интриги. К тому же Лоренс подозревал, что маркизу не очень-то хочется менять образ жизни и удаляться от шпионских дел. Судя по всему, роль наследника герцогства была ему в тягость.
Однако сейчас, после появления Роже, все усложнилось. Было ясно: Майкл Хепберн останется мишенью для французов до тех пор, пока не закончится вражда между их странами; и не важно, служит ли он королю или уже играет роль утонченного аристократа, наследника герцогства. И теперь, чтобы обезопасить себя и свою жену, ему следовало быть в курсе всех вражеских происков, а врагов у него было великое множество. Следовательно, в такой ситуации он никак не мог уйти в отставку, даже если бы очень захотел.
«Дьявольски затруднительное положение», — подумал Лоренс. И он знал, что на месте маркиза поступал бы точно так же. Более того, для себя он давно решил, что никогда не уйдет в отставку — во всяком случае, до старости.
— Миледи, я уже говорил вам, что мне хотелось бы, чтобы вы держались подальше от всего этого. Но упрашивать вас не стоит, не так ли? К тому же мне кажется… — Лоренс немного помолчал. — Очевидно, проблема еще и в том, что человек, часто подвергающийся опасности, со временем привыкает к ней. Вот я, например, хотя и не скучаю по физическим тяготам войны, опять готов сражаться с нашими врагами здесь, в Лондоне. Думаю, любимая, вы страдаете от такой же болезни?
— Да, верно, — пробормотала Антония. — Я еще не закончила свою войну.
Лорене склонил голову к плечу и с улыбкой посмотрел на собеседницу:
— Что ж, дорогая, если хотите знать мое мнение, то я думаю вот что… Играя роль няньки прелестной маркизы, вы нисколько не повредите нашему делу. А вот польза — вполне возможна. И вообще, у нас замечательно все складывается. Вы будете наблюдать за молодой леди, а я послал своего человека следить за ее мужем. Маркиз, разумеется, тоже приказал кому-то следить за ней, так что у нас получается очень занятная история. Все ужасно интересно, если вы любите сложности. А если добавить сюда Роже, то получается еще интереснее.
* * *
«Как же все это неприятно», — подумала Джулианна, поморщившись. Посмотрев на камердинера маркиза, она сказала:
— Я беру с собой в качестве сопровождающей мою горничную, Фицхью. Так что не беспокойтесь. Со мной все будет в порядке.
— Но его светлость особо подчеркнул, что именно я должен заботиться о вашей безопасности, куда бы вы ни поехали, миледи, — возразил Фицхью таким тоном, что стало ясно: он ни за что не сдастся.
Невольно вздохнув, Джулианна внимательно посмотрела на камердинера. Ей трудно было определить его возраст. У него было бронзовое от загара лицо и волнистые, изрядно поседевшие волосы. Держался он всегда с большим достоинством, и почему-то казалось, что он постоянно ждал какой-то опасности. Говорил же Фицхью с ярко выраженным ирландским акцентом, недвусмысленно свидетельствовавшим о его происхождении. А горничная Джулианны как-то обмолвилась, что Фицхью служил с Майклом в Испании, а потом вернулся в Англию, чтобы занять свою нынешнюю должность. То есть было ясно, что он верный слуга маркиза.
— Но в этом нет необходимости, — пробормотала Джулианна, чувствуя, что ей в конце концов придется уступить.
Фицхью решительно покачал головой:
— Нет, миледи. Я не могу нарушить приказ. — Камердинер окинул взглядом подъездную дорожку перед Саутбрук-Хаусом, затем снова посмотрел на молодую маркизу. — Вы ведь не хотите, чтобы я получил от милорда выговор?
Конечно, нет, — ответила со вздохом Джулианна.
— Тогда вы позволите мне сопровождать вас.
— Но я… я хотела навестить подругу. А это может занять несколько часов.
Фицхью распахнул перед ней дверцу кареты.
— Ничего страшного, миледи. Я умею ждать. Поехали?
Джулианна снова вздохнула. Выходит, теперь у нее уже две проблемы: горничная и камердинер. Забравшись в карету, она в отчаянии подумала: «Что же мне теперь делать? И вообще, почему так
