вожделением. — Веселись на здоровье.
— Как всегда, — кивнула Мэгги и выпорхнула за дверь, оставив Роуз наедине с поп-корном, выдохшимся шампанским и кучей разбросанной на постели одежды. Роуз щелкнула пультом, повергнув телевизор в привычное молчание, и принялась разбирать завал.
14
— Чем я могу вам помочь? — спросила Элла. Сегодня она дежурила в благотворительном магазинчике секонд-хэнд, где проводила немало приятных, тихих, по большей части одиноких часов, разбирая одежду и вешая ярлычки с ценами на мебель и посуду.
Молодая женщина в ярко-оранжевых легинсах и грязной майке нерешительно плелась по проходу, декорированному перед праздниками искусственными сосновыми ветками и золотой и серебряной мишурой.
— Простыни, — выговорила покупательница, нервно кусая губы. Элла разглядела на скуле успевший побледнеть синяк.
— Сегодня вам повезло, — кивнула Элла. — Мы получили целую партию белья из «Баллокс». Нестандартные, конечно, зато в прекрасном состоянии, только вот цвета… Словом, сами увидите.
Она поправила приколотый к белой блузке бейдж и бодро зашагала в глубину магазинчика.
— Вы посмотрите, — показала она на шкеты с простынями для кроватей «королевского размера» и двуспальных. — Все бирюзовые или розовые, хотя совершенно новые. Пять долларов каждая. Какие вам?
— Э… две двойных.
Женщина подняла пластиковые пакеты, перевернула, снова положила.
— К ним полагаются наволочки?
— К сожалению, нет. Пять долларов пара.
Женщина, с облегчением вздохнув, выбрала пару наволочек, подошла к кассе и вынула из кармана пятидолларовую банкноту и три смятых бумажки по доллару. А когда принялась набирать мелочь, осторожно выкладывая на прилавок каждую монетку, Элла решительно сунула простыни и наволочки в большой пакет.
— Этого достаточно.
— Вы уверены? — удивилась женщина.
— Вполне. Берегите себя и заглядывайте почаще. У нас каждый день что-нибудь новенькое.
Женщина улыбнулась — очень вежливо — и вышла, шлепая «вьетнамками». Элла долго смотрела ей вслед, жалея, что не сумела незаметно сунуть в пакет несколько полотенец, и раздраженно покачала головой. С Кэролайн было точно так же: Элла всегда старалась сделать как можно больше, облегчить жизнь дочери, как можно чаще звонить, посылать открытки, письма, деньги. Заманивать обещанием поездок и путешествий, повторяя одно и то же, десятки, сотни раз, всеми способами: позволь мне помочь.
Но Кэролайн не хотела помощи, потому что принять помощь означало признаться, что сама она не в состоянии что-то сделать. И взгляните, чем все кончилось!
Дверь снова распахнулась, и в магазин вошел Льюис с пачкой газет под мышкой.
— Свеженькая пресса! — объявил он. При виде собственного стихотворения Элла попыталась улыбнуться.
«НЕ невидимка я!» — прочла она.
Не невидимка. Всего лишь обреченная и проклятая.
Льюис внимательно посмотрел на нее.
— Все еще хотите пойти на ленч? — спросил он, и когда Элла, кивнув, закрыла кассу, предложил ей взять его под руку.
Она вышла на палящее солнце, по-прежнему жалея, что не смогла ничем помочь этой бедной, хорошо воспитанной женщине. Наверное, стоило заговорить, спросить, не нужна ли ей помощь, а потом сообразить, что можно сделать. И еще… хорошо бы Льюис так и не узнал, что она собой представляет на самом деле. Пока Элла не заговаривала о детях, а он и не спрашивал… но обязательно спросит, и что тогда? Что ответить? Что сказать, кроме того, что когда-то она была матерью, а теперь больше не мать и в этом ее вина? А он уставится на нее, не в силах понять, и она не сумеет ничего объяснить, хотя знает правду… Но эта самая правда была камнем, который нельзя проглотить, рекой, которую нельзя пересечь. И как бы она ни старалась загладить свей грех теми маленькими добрыми делами, которые пыталась сотворить, — ей суждено нести этот крест до самого смертного часа.
15
— К вам посетитель, — сообщила секретарь. Роуз подняла голову от компьютера и увидела сестру, совершенно неотразимую в черных кожаных укороченных брюках, коротком джинсовом жакете и красных ковбойских сапожках.
— Хорошие новости! — воскликнула Мэгги с сияющей улыбкой.
— Пожалуйста, Господи, пусть это будет работа, — наскоро помолилась Роуз. — Рассказывай!
— У меня было собеседование! В потрясающем новом баре!
— Здорово! — воскликнула Роуз, пытаясь изобразить восторг. — Просто фантастика! И когда, по- твоему, они дадут тебе знать?
— Понятия не имею, — пожала плечами Мэгги, перебирая книги и папки в шкафу Роуз. — Может, после праздников.
— Но разве праздники не самое горячее для них время?
— Иисусе, Роуз! Сказала же, понятия не имею!
Мэгги взяла маленькую пластиковую статуэтку Ксены, Принцессы-Воина, подаренную Эми на день рождения, и поставила на голову.
— Не можешь хоть раз в жизни порадоваться за меня?
— Могу, конечно. Надеюсь, ты повесила мою одежду в шкаф?
Груда одежды, перекочевавшая с кровати на пол, так и не оказалась в гардеробе.
— Я уже начала, — заверила Мэгги, плюхаясь на стул. — Не бойся, все будет в порядке. Подумаешь, важное дело!
— Вот именно, что неважное! Для тебя, — подчеркнула Роуз.
— И что это значит?
Роуз медленно поднялась.
— А то, что ты живешь у меня, не платишь за квартиру, до сих пор не нашла работу…
— Я же сказала, что была на собеседовании!
— А по-моему, ты не слишком стараешься.
— Неправда! — заорала Мэгги. — Что ты об этом знаешь?
— Тише!
Мэгги вскочила, захлопнула дверь и злобно уставилась на сестру.
— Только то, что найти работу не так трудно. В каждом ресторане, в каждом магазине нужны люди, по крайней мере объявления о найме расклеены по всему городу.
— Я не хочу работать в очередном магазине. И не желаю быть официанткой.
— Чего же ты хочешь? — взорвалась старшая сестра. — Восседать с видом принцессы, ожидая звонка из MTV?
Лицо Мэгги мгновенно вспыхнуло как от пощечины.
— Почему ты такая подлая?
Роуз прикусила губу.
