«Наконец… — подумала Элла, когда Роуз нервно забегала по комнате. — Наконец-то правда выйдет наружу и можно будет понять, что же произошло».
— Крадет все, — продолжала Роуз. Голос от волнения оборвался, но она тут же взяла себя в руки и продолжала уже увереннее: — Неужели не заметили? Моя сестра воображает, будто ей все на свете обязаны и только одна она имеет право на то, что посчитает своим. Одежда, туфли, деньги, машины… и многое другое.
Значит, другое…
— И не говори, что за все то время, что она живет у тебя, ничего не пропало!
— По-моему, ничего, — спокойно возразила Элла.
— У нас нет ничего такого, что бы ей понадобилось, — добавила миссис Лефковиц.
Роуз покачала головой.
— Похоже, разделавшись со мной, она решила вступить на праведный путь.
Многое другое…
Кажется, Элла догадалась.
— Что взяла у тебя Мэгги? — спросила она напрямик. Роуз резко вскинула голову.
— Что?
Элла повторила вопрос.
— Думаю, она отняла у тебя что-то очень дорогое. Что именно?
— Ничего, — отчеканила Роуз. Она была не просто рассержена — взбешена. — Ничего особенного!
— Дорогая, — прошептала Элла, протягивая руку. Роуз сделала вид, что не заметила. — Мэгги исправилась, — сказала Элла, отчаянно веря в то, что говорит. — Она копит деньги, и, мне кажется, этот новый бизнес пришелся ей по душе. Она сумела подобрать одежду для многих моих знакомых. Своей приятельницы Доры, моей соседки Мэвис Голд…
— Советую поостеречься, — перебила Роуз. — Если она еще ничего не украла, это не значит, что все останется в целости. Пусть с виду Мэгги кажется милой девочкой, на самом деле это не так. Не всегда было так.
И, не глядя на оцепеневшую Эллу, вышла из комнаты.
55
Прошло еще два дня. Мэгги, сидя у бассейна, следила за спящей на шезлонге сестрой.
— Она устала, — шепнула Дора.
— Поразительная проницательность! — съязвил Джек.
— Она кажется довольно милой, — отпустил Герман одну из редких, не относящихся к татуировкам реплик.
— Она и есть милая, — подчеркнула Элла.
— По-моему, она собирается домой, — вздохнула Мэгги. Сегодня утром, выходя из душа, она слышала, как Роуз тихо говорила с кем-то по телефону. Должно быть, с Саймоном. Просила поменять ей билет до Филадельфии на более ранний срок.
Но Роуз не могла уехать вот так! Без того, чтобы Мэгги не убедила ее в своем раскаянии, искреннем желании исправиться и помириться!
Мэгги перевернулась на бок и задумчиво нахмурилась. Что делать? Роуз нуждалась в мире и покое, и Мэгги постаралась, чтобы она больше времени проводила у бассейна, спала днем и гуляла после ужина. Просила Эллу готовить и покупать любимые блюда сестры, включая сырные завитки и мороженое, которое Роуз всегда обожала. Позволяла сестре выбирать телепрограммы и не жаловалась, когда та шарила в ее библиотечных книжках, повторяя выученные еще в колледже стихи.
Но, похоже, ничего не сработало. Роуз общалась в основном с Эллой — расспрашивала о матери, рассматривала снимки, повсюду ходила с ней вместе. Эти двое стали подругами — не разлей вода, спевшейся парочкой. И Роуз не собиралась подвинуться и дать место Мэгги в тесном семейном кругу. Стало ясно, что она так и не простила ее. А Мэгги никак не могла сообразить, как же добиться прощения. Может, просто извиниться перед Роуз? Она делала это снова и снова, и все без толку. Значит, нужно было найти способ заставить сестру понять, что отныне все будет по-другому.
Хорошо, думала Мэгги, что у Роуз есть жених. Будущий муж. И впереди свадьба, которую она, должно быть, продумала с такой же точностью, как когда-то спланировала карьеру. Выведенная на компьютере схема размещения гостей. Флорист, выбирающий лучшие цветы для букета. Кстати, а как насчет свадебного платья?
Мэгги вскочила так поспешно, что окатила всех водой. Дора взвизгнула. Джек укоризненно поглядел на нее, а Элла протянула полотенце. А Мэгги смотрела только на сестру.
— Эй, Роуз! — позвала она.
Та, вздрогнув, проснулась и сонно моргнула.
— У тебя уже есть свадебное платье?
Роуз снова закрыла глаза.
— Подыскиваю.
— Ну, спи-спи, — пробормотала Мэгги. Вот он, идеальный шанс! Если она сумеет найти Роуз подходящее платье… содеянного, конечно, не исправить, но это могло бы по крайней мере стать началом примирения. Знаком искренности Мэгги. Знаком того, что она желает сестре только добра.
Кроме того, поиски подвенечного наряда — символический акт. Она помнила это из лекции о происхождении мифов. Профессор рассказывал о священных квестах, когда герой выходил в мир и приносил что-то волшебное, необыкновенное: меч-кладенец, чаиу, хрустальную туфельку или заколдованный боб.
«'Тавейн и Зеленый рыцарь', — перечислял профессор. — 'Джек — Бобовое зернышко', 'Властелин колец'».
И с какой целью велись эти поиски? Знание. Только обретя знание, герой мог жить счастливо. Что же, Мэгги не чувствовала себя героиней и даже не слишком понимала все эти рассуждения о самопознании и символизме, зато прекрасно разбиралась в модах, умела выбирать вещи, а главное — знала свою сестру. И знала, что способна подобрать лучшее платье для Роуз.
Мэгги открыла книгу с заказами. Последнее время она была очень занята: предстояло покупать платье для пятидесятой годовщины свадьбы Либерманов, а миссис Ганц собралась в круиз… но время для Роуз, конечно, найдется. Откуда же начать? С отдела подвенечных платьев в «Саксе»? Там не бывает больших размеров, но по крайней мере можно определить тенденции моды. Потом, получив некоторое представление о том, что искать, можно пробежаться по своим любимым уцененным магазинам. Она видела там подвенечные платья, но пробегала мимо, поскольку стариков подобные вещи не интересовали, и…
— Послушай, Роуз, — она старалась говорить небрежно, — сколько еще ты здесь пробудешь?
— До понедельника.
Роуз поднялась, подошла к бассейну и нырнула в воду.
Значит, четыре дня. Сможет ли Мэгги управиться за такой короткий срок? Сомнительно. Наверное, стоит начать прямо сейчас.
— Какой твой любимый предмет? Из одежды? — спросила она сестру.
Роуз подплыла к краю бассейна и положила руки на бортик.
— Голубая фуфайка с капюшоном. Помнишь ее?
Мэгги с упавшим сердцем кивнула. Она, разумеется, помнила. И даже слишком хорошо, потому что весь шестой класс Роуз из нее не вылезала. Отец не мог уговорить дочь снять фуфайку даже для того, чтобы постирать.
— Ты носила ее, пока она не развалилась.
— Да. Моя голубенькая старушка… — любовно улыбнулась Роуз, словно речь шла о человеке или
