Их свидания проходили без излишеств. Джоан тоже была небогата, поэтому походы в кино (с билетами на места для влюбленных в последнем ряду), поездки на деревенские танцы и прогулки в холмах истощали их кошельки до предела.
В выходные дни Джоан часто ездила с Альфом в йоркширские холмы на туберкулинизацию и помогала ему, записывая номера коров в журнал. Несмотря на его любовь к йоркширским холмам, взятие туберкулиновых проб было утомительной и монотонной работой, но если в долгих и обычно одиноких поездках его сопровождала молодая леди, которая ему так нравилась, рабочий день приобретал совершенно иную окраску.
Деревенские танцы были знаменательным событием сельской жизни. Сейчас их почти не устраивают, а пятьдесят с лишним лет назад каждый субботний вечер на танцах в деревенских клубах собирались толпы людей, молодых и старых. Пропустив несколько стаканчиков в соседнем пабе, они энергично выплясывали под веселую музыку и наедались до отвала, — в клубах стояли огромные столы, ломившиеся от йоркширских яств.
Эти вечера, на которых Альфу довелось наблюдать за аппетитами простых йоркширцев, стали для него откровением. Еда, которую обычно готовили местные хозяйки, всегда была высочайшего качества, даже в тяжелые военные годы. Пироги со свининой, студни, горы бутербродов, шарлотки, бисквиты, торты и выпечка — все поглощалось с естественной легкостью. Альф охотно участвовал в поедании этой вкусноты, — и в Джоан он нашел верного соратника. Проработав много лет среди фермеров, Альф не переставал удивляться их способности умять невероятное количество еды. Он сам всегда любил поесть, но эти люди играли в другой лиге; они много работали и аппетит имели соответствующий.
Я помню, как много лет назад был на серебряной свадьбе у одного нашего клиента-фермера в небольшом деревенском клубе. Еды было неимоверное количество, повсюду я видел множество счастливых лиц, и очень скоро зал удовлетворенно загудел, среди общего шума выделялись стук тарелок и радостная болтовня. Гости вереницей подходили к столам за второй и третьей порцией, я тоже ждал своей очереди, когда кто-то похлопал меня по плечу. Это был старый клиент моего отца Герберт Меггинсон, который не пропускал ни одного вечера с деревенскими танцами в те дни, когда еще ходил на них. Особенно ему нравилось танцевать с моей матерью. Как-то вечером в сильном подпитии он шепотом бормотал ей на ухо: «О! У вас такая гибкая фигура!»
В этот раз «Гибкая фигура», как мы его с тех пор между собой называли, отлично проводил время — в окружении еды, выпивки и женщин.
— Эй, ветеринарщик! — сказал он с понимающей улыбкой.
— Здравствуйте, мистер Меггинсон, — ответил я. — Отличная вечеринка. Еды полно!
— Ага, тут вы правы! — Он дернул меня за рукав. Скорость, с которой гости сметали еду, явно произвела на него впечатление. Он кивком показал мне на группу с оживленными потными лицами. — Вы захватили с собой эти ваши инструменты на случай, если кто лопнет?
На этих деревенских праздниках, добавлявших радости в их отношения, Альф и Джоан познакомились со многими людьми, ставшими потом их хорошими друзьями, но ухаживания Альфа имели и серьезную сторону. Он всегда превосходно умел писать письма и добивался расположения Джоан не только пламенными речами, но и лирическими посланиями. Некоторые письма, написанные летом 1941 года, раскрывают его писательский дар и романтичность натуры:
Милая моя Джоан!
Зачем я пишу это письмо, если, даст Бог, увижу тебя сегодня вечером? Наверное, потому что в моем странном аналитическом мозгу долго вызревала кое-какая мелочь, и теперь этот пустяк требует выхода. В моей голове бродили разные мелкие мыслишки и наконец оформились в одну большую, но грустную мысль: многие молодые люди пишут любовные письма девице Дэнбери, а Уайт, несмотря на звучащую в его душе музыку, даже не подумал взяться за перо. Это несправедливо.
Но теперь, Джоан, когда я все-таки решился, я оказался в трудном положении, потому что никогда раньше не писал любовных писем. Как это, оказывается, сложно, хотя должно быть легко. Мои чувства к тебе не кипят и не выплескиваются в океан ласковых слов и удачно подобранных комплиментов. Мои чувства напоминают широкую тихую реку, и они настолько искренние, что я, который всегда остерегался искренности, потому что она делает человека уязвимым к боли и разочарованию, даже немного напуган. Только когда я сел писать письмо, я понял, что не смогу найти подходящих слов, чтобы выразить свои чувства; а может, я просто устал.
Да, верно. Каким получится это важное письмо, если у меня закрываются глаза и болят руки? Но я все же закончу свое невразумительное послание, чтобы завтра ты поняла — по крайней мере, я попытался. Буду ждать вторника и думать о тебе — все время. Спокойной ночи, Джоан.
Всегда твой, Альф.
Его искренность и спокойная решимость принесли плоды. В июле 1941 года Альф сделал Джоан предложение, и она ответила согласием. Это был самый счастливый день в жизни Апьфа. Он с восторгом смотрел в будущее, зная, что остаток дней проведет с девушкой, лучше которой нет на свете. Была, однако, ложка дегтя в бочке меда — причем большая, и находилась она за триста километров, в Глазго.
Мать Альфа, умная и жесткая женщина, вовсе не обрадовалась, узнав, что сын собирается жениться. Она считала, что сначала он должен встать на ноги. Вскоре после того, как он сообщил ей новость, у них состоялся напряженный и мучительный разговор по телефону. Мать дала понять, что ни одна девушка не достойна ее единственного сына, и заявила, весьма категорически, что Джоан отбирает у нее любовь Альфа. Отец тоже не одобрял его решение, но из практических соображений. Папаша, извечный пессимист, беспокоился, что сын не сможет содержать молодую жену, когда сам беден как церковная мышь, и он твердо высказал свое мнение, хотя и не так эмоционально, как его супруга.
Чувства Альфа отчетливо проступают в письмах родителям, написанных в этот трудный период. Первое было отправлено 21 июля.
Дорогие мама и папа!
Я хочу вам объяснить, что я чувствую, на случай, если вы думаете, будто я легкомысленно отмахиваюсь от любых ваших доводов. Ни у кого нет таких замечательных родителей, как вы, и я часто лежал ночами без сна, думая о том, сколько вы для меня сделали. Смогу ли я когда-нибудь вернуть вам долг? Мне казалось, что никогда не смогу я расплатиться за вашу доброту и самопожертвование…
Мама, тебя интересуют подробности о Джоан, и ты сказала, что будешь строгим критиком. Это меня слегка напугало, потому что если ты настроена критиковать, то найдешь массу недостатков, — ведь она самая обычная девушка, а не образец добродетелей… И вот еще что, мама: никогда больше не говори, что кто-то «займет твое место». Никто его не займет. В моем сердце есть уголок, который принадлежит только тебе.
Хотя Альф был глубоко уязвлен и разочарован реакцией родителей, он не собирался отказываться от брака с любимой девушкой. В августе он повез свою слегка напуганную невесту в Глазго знакомиться с родителями. Его мать, хотя и держалась в рамках приличия, вновь повторила Альфу свои возражения, а Альф, в свою очередь, вновь подтвердил намерение жениться. Папаша, которому Джоан понравилась с первой минуты, был более приветлив, но его подавляла властная и решительная жена. Тот визит ознаменовал собой особенно трудный период во взаимоотношениях между Альфом и его матерью.
Одним из доводов Ханны Уайт против выбора сына было происхождение его будущей жены. Благодаря преуспевающему бизнесу Ханна вращалась в очень влиятельных кругах. Она шила элегантные платья для нескольких свадебных приемов в высшем обществе, и мысль, что ее единственный сын женится на бедной девушке, была для нее невыносима. К тому же Альф сказал матери, что они с Джоан планируют тихую, скромную свадьбу, лишив ее таким образом возможности участвовать в грандиозной свадебной церемонии, платья для которой, разумеется, шила бы она. Конечно, никаких грубостей в адрес Джоан она себе не позволяла, но скрыть свое разочарование не могла.
Остальные члены семьи Альфа безоговорочно приняли Джоан; оба получили огромную поддержку от сандерлендских родственников. После знакомства с Джоан дядя Боб и дядя Мэтт тотчас проголосовали в ее
