— Ладно, оставим это. — Брет тщетно пытался ухватить следующую устрицу. — Запиши, что устрицы надо заменить чем-то другим. Ты приготовилась к артишокам?
— Понимаешь… — Джози в третьем классе подавилась артишоками и с тех пор не переносила их.
— Ты их не любишь?
— Зато, наверное, Симон обожает.
— Да, — подтвердил Брет с такой уверенностью и гордостью, будто поедание артишоков было главным доказательством совершенства женщины. — Так. А теперь — главное блюдо, — объявил Брет. — Надтреснутые крабовые ножки. — Он вынул коробку и заглянул под крышку. — Здесь ничего не шевелится, значит, опасности нет. Как ты думаешь, почему они называются надтреснутыми?
Брет вынул крабовую ножку и принялся ее рассматривать. Пожав плечами, он протянул ее Джози.
— Я не могу, — проговорила она.
— Ты и это не любишь? — В его голосе звучала обида.
— У меня аллергия на моллюсков.
— Я проигрываю по всем пунктам. — Брет бросил ножку в коробку.
— Но не с Симон. Я уверена, что она ест крабовые ножки каждый день.
Наверное, Джози сказала глупость, но она просто потеряла самообладание при мысли о том, что пальцы Брета прикоснутся к ее губам.
— Я знаю, что ты любишь шоколад, — с облегчением сказал Брет. — Это единственное, что у тебя общего с Симон. Леди Годива, вы готовы? — Он взял кусочек темного шоколада и нацелился на ее губы.
Джози видела, что Брету очень хочется доставить ей удовольствие. Если она не уступит, он будет совершенно повержен. Вернее, если Симон не уступит. Ну что ж. Джози сыграет эту роль, что даст Брету хорошую возможность попрактиковаться.
Брет вложил ей в рот кусочек шоколада, и она застонала от удовольствия. Закрыв глаза и сосредоточившись на ароматной сладости растворяющегося на языке шоколада, она сомкнула губы вокруг указательного пальца Брета. Именно так сделала бы Симон! Она бы лизала и сосала палец, пока Брет не потерял бы рассудок. На всякий случай Джози застонала сильнее и лизнула его кончиком языка.
— Джози! — Брет вырвал палец из ее рта.
— Что? — Она открыла глаза и проглотила шоколад.
— Что ты делаешь? — укоризненно произнес Брет, глядя на нее широко раскрытыми глазами.
— Ем шоколад. — Джози радовалась произведенному впечатлению.
— Вот
— Как?
— Как будто… как будто… — Он не смог договорить.
— Я же дурачусь! — Джози расхохоталась. — Я веду себя так, как будто я — Симон.
— Я надеялся, что пикник будет разведкой перед боем. — Брет покачал головой и стал собирать корзину. — Но похоже, я уже проиграл свою войну.
— Приободрись! — сказала Джози. — Что еще ты планировал?
— Какая разница?
— Ну же, не порть мне настроение! — Она взяла кусочек шоколада.
— Ты будешь смеяться.
— Может быть, не буду.
— Я собирался читать ей стихи. — Брет оставил корзину.
— Это очень романтично. — Джози рассматривала его крепкий подбородок и красивые губы.
— Похоже, ты неприятно удивлена.
— Ты сердишься все больше и больше.
— Это так заметно? — Брет посмотрел ей в глаза.
— Иногда. Когда ты не настороже.
— Я думал, мне удается скрывать это.
— Удается, но я уловила кое-что во время нашего разговора. Мне кажется, что вы с Симон выросли в разном окружении.
— Наверное, тебе следует стать детективом, — с горечью заметил Брет.
— Наверное, нам следует сделать перерыв, — предложила Джози, заметив в отдалении детскую площадку. Она схватила Брета за руку. — Пойдем!
— А уроки? — запротестовал он.
— Успеем.
Джози тянула его за руку, пока он не поднялся; затем она отпустила руку и стремительно понеслась к парку. Брет догнал ее и ущипнул за бок. Она взвизгнула и захихикала, а потом легко вскочила на ближайшие качели. Прошло много лет с тех пор, как она, смеясь и болтая ногами в воздухе, раскачивалась на качелях, чувствуя, как ветер треплет ее волосы. Когда Дэнни был рядом, она не осмеливалась вести себя так по- детски.
Брет стал раскачивать ее.
— Я сама могу, — сказала она.
— Знаю, что можешь. — Он снова подтолкнул ее. — Я просто пытаюсь доставить тебе удовольствие. Нет ничего плохого в том, чтобы позволить людям делать тебе что-нибудь приятное.
— Наверное, ты прав.
— Джо, — помолчав, спросил он, — ты думаешь, что, если я родился в малообеспеченной семье, это сработает против меня? И Симон колеблется именно поэтому?
Джози взлетала все выше и выше, радуясь чувству свободы, но еще больше наслаждаясь тем, что она чувствует руки Брета. Теплые, надежные руки. Ей будет не хватать их. Она глубоко вздохнула.
— Если ты любишь кого-нибудь, то любишь не богатство и происхождение этого человека, а его душу, его сокровенные мысли и чувства, — сказала Джози. — Ты должен был бы знать это.
— Откуда мне знать? Я никогда никого не любил… до сих пор.
У нее перехватило дыхание. Она была рада, что не смотрит ему в глаза, потому что ей не хотелось увидеть в них жгучую боль.
— Но тебя же любят родители, братья и сестры?
— У меня есть только одна сестра, — сказал Брет. — Да, я думаю, что она любит меня. Но я так мучил ее в детстве, что вряд ли она когда-нибудь признается в своей привязанности ко мне.
— Ты дразнил ее?
— Я ее воспитывал.
— Это обязанность родителей.
— Но не моих. Они… — Брет колебался, не зная, следует ли ему сказать Джози правду. — Отец был заядлым игроком, а мама страдала алкоголизмом. Они не были нам близки.
Ну вот он и высказался. Очищение произошло, и оно было болезненным. Но ему стало легче. Черт! Брет никому не рассказывал того, в чем сейчас признался Джози. Об этом не знал даже его напарник, не говоря уж о Симон.
Остается только ждать, как она отреагирует. Прошла целая минута. Неуверенность и стыд теснили ему грудь. Проклятье! Ему не следовало…
Джози остановила качели ногами и спрыгнула с них. Она улыбнулась, но ее удивительные янтарные глаза оставались серьезными.
— Жизнь иногда бывает несправедливой, — заметила она.
Что-то подсказало Брету, что Джози имеет в виду не его детство. Ему хотелось больше узнать о ее жизни, о ее семье. Его интересовал ее муж и откуда взялась настороженность, которая так часто проглядывает в ее глазах.
Джози обвила руками его талию и прижалась к нему. Кого она хочет утешить — его или себя? Рассказывая о своих родителях, он, должно быть, затронул ее больное место. Раскаяние терзало его. Ему просто хотелось избавиться от напряжения, накопившегося за долгие годы. И Джози смогла почувствовать его состояние.
