— С этими решим. До утра решим, точно тебе говорю. А дело… Найдём, как закрыть.
— Ну ладно, мужики, — сказал Глеб. — Кровь, допустим, я видел. Свидетели у вас тоже, я думаю, найдутся. Но закрывать всё аккуратно. Без хвостов.
— О чём речь! — Бубенцов даже слегка обиделся.
Глеб отошёл. Мобильный достал. Звонить куда собрался, что ли?
Дальнейшего не увидел уже Семён Петрович.
Развернули мешки чёрные, полиэтиленовые. Зажужжала застёжка-«молния».
Подхватили вампиров менты.
Кинули в мешки.
Сомкнулись края мешков, застёжкой схваченные.
Мир исчез.
И раньше он маленьким был. А теперь и вовсе крошечным стал. И очень, очень тёмным.
Похоже, в машину их бросили. Пол ровный. Ментовская машина? Или автобус-труповоз? А что, могли ментам с кладбища выделить.
Тронулись с места. Поехали. Повезли их куда-то.
Голоса долетают. И в мешке их слышно.
— Далеко тут?
— Да не… Объехать только… Здесь налево… В объезд… Тут прямо… Ещё налево — и к воротам сразу…
Трясёт. Пол прыгает.
Недалеко ехать, стало быть. В объезд.
А что тут недалеко то? Морг, например. А ещё? От морга недалеко…
Дёрнулся в мешке Семён Петрович, от догадки своей. Господи, неужели туда их везут?
Остановились. Водитель разговаривает с кем-то. Вроде, объясняет что-то.
Звонить должны были… Срочно… Сейчас вызовут… Готово всё… Что у них там готово?
Опять поехали. Пол снова качнулся. Ворота, кажется, проехали.
Опять встали. Водитель двигатель заглушил.
Дверь хлопнула. Вышел, что ли?
Сзади шум. Ещё одна машина подъехала. Менты, что ли, за ними вслед ехали?
Трудно понять, догадаться если только. По звукам.
— Петрович… А Петрович… Здесь ты? — это Кошелева голос.
— Помолчал бы, Дмитрий Иванович, — Безруков сказал укоризненно. — И тут тебе всё неймётся… Ты уже и так накликал себе.
— Да вышли вроде все, Петрович… Слышь, я дорогу то узнаю. В морг нас, что ли, привезли Петрович?
— Морг у другого поворота. В крематорий нас, похоже, доставили, Дмитрий Иваныч. Не иначе.
— Жечь будут? Или как?
— Да уж не знаю. Мне не докладывали…
Полежали они в молчании ещё минуты две.
— Петрович, — Кошелев опять голос подал, — а мне эти суки клыки выбили. Напрочь. Стволом в рот врезали… и сапогами ещё потом добавили. Хреново мне как-то, Петрович.
— А мне что, хорошо разве? — Семён Петрович ответил сердито. — Помолчи уж. Неугомонный ты какой-то прям, ей-богу!
— Петрович!..
— Да чего тебе?
— А о чём ты сейчас думаешь то, в мешке своём?
Помедлил с ответом Семён Петрович. Думал он… И вправду, подумалось ему…
— О жизни будущей думаю.
— А что, Петрович, эта, полагаешь, кончается уже? А, может, наручники снять попробуем? И врезать им напоследок, гадам этим. А?
— Не получится, Дмитрий Иванович. Это только в сказках кровососы сильные такие. Не пули их не берут, ни оковы не останавливают. А в жизни…
— А чего ты о жизни то новой думаешь? Где мы опять воскреснем? Может, получше какое кладбище найдётся… А, может, я командиром полка воскресну… Как полагаешь, Петрович, могу я командиром полка воскреснуть?
— Пиратом тебе надо воскреснуть, Иваныч… Или гангстером каким… А в новой жизни… Я ведь думаю, если сожгут нас — так уж точно по прежнему не будет. Не получится просто по прежнему.
Опять шум. Прислушался Семён Петрович.
Подходит кто-то. Двери открывают. Схватили их, тащат.
На землю бросили.
За «молнию» тянут. Мешок приоткрыли.
Лишь на мгновение свет мутный увидел Семён Петрович, с непривычки зажмурившись, и — зубы ломая и выворачивая, лом ему в рот вошёл, до горла почти.
И тут же — по голове удар. Ещё один.
Поплыло всё вокруг… Тьма опять… Мешок опять застёгивают… Сознание теряя, услышал Семён Петрович вскрик рядом чей-то. Кошелева?
Снова подхватили их, тащат.
— Слышь, мешки не открывать!
— Чего там, начальнички?! Чего спешка такая?
— Не болтай, мужик. Спецоперация. Понял? Меньше вопросов — спокойней спишь.
— Понял… Как не понять… Сорганизуем всё, как договаривались…
Тащат.
Маленький мир, тёмный. Качается. Боль.
Кончится… Скоро и это кончится.
А там? Рай.
Ведь наверняка же рай.
Вампирский рай.
И, то ли в озарении каком-то, то ли в бреду и тумане от боли страшной, увидел вдруг Семён Петрович рай… сад неувядающий… Эдем вампирский.
Будто идёт он по саду этому. А вокруг — реки текут кровавые, фонтаны крови струи свои вверх взметнули. Бьют фонтаны, словно кровь из аорты разорванной хлещет, пульсируя.
Красный свет вокруг… мягкий… тёплый. Не жжёт совсем, не больно. Красное солнце в дымке. Тихое, вампирской.
Деревья растут вокруг. Нет, не деревья — шеи то вытянулись. Огромные. Длинные. Плоть напрягшаяся, вены вздутые.
Ах, охотник, нежить несчастная! Приложись, приголубь… Отдохни… Испей…
— Наручники надо снять! Тормози, бля!
— А раньше о чём думал?! Газ уже пошёл, поздно уже… Слышь, заслонку там…
Ах, тихо как! Озёра волною красной плещут.
Ангелы кровь из чаш льют, песни поют, гимны торжественные.
Осанна! Благ ты и справедлив, бог крови и отдыха!
Бог, рай сотворивший!
Рай любви. Нежности. И тепла.
А ведь и правда.
Тепло в раю то как! Жарко даже!
Горячо то как, Господи!..
