Ракетницу — туда же.
Платок — спецпропуск в планшет положила. Карту из планшета вынула и в корзину положила, с пирожками вместе.
А сам планшет — в те же кусты.
Сама по тропинке — за поворот зашла.
На пенёк села.
Волка ждёт.
. . .
Еще раз ветка — хрусть.
А тут и волк появился. Собственной персоной.
Как и положено — серый, с голодным взглядом.
Дышит тяжело. Устал, бедняга.
— Здравствуй, девочка, — сказал, отдышавшись. — А я вот тут гуляю — смотрю, ребёнок брошенный. Без присмотра, понимаете ли, без защиты всякой. Я уж испугался.
— А чего бояться, дяденька? — спросила Красная Шапочка, округлив глаза.
— Да мало ли, — ответил Волк. — Лес глухой, тёмный. Вдруг волк встретится… Тьфу, о чём это я! Вдруг человек какой встретится с ружьём.
— Товарищ Ленин сказал: «Не надо бояться человека с ружьём!» — заявила Красная Шапочка.
И салфетку на корзине, будто невзначай, поправила.
— Ленин сказал? — недоверчиво переспросил Волк. — А ты сама-то Ленина видела?
— В гробу, — ответила Красная Шапочка.
И, подумав, добавила:
— Дважды.
«Чудо — ребёнок» подумал Волк. «Прямо сожрёшь такую — и садись мемуары писать. О работе с передовой молодёжью».
— А куда путь держишь, девочка? — с деланным безразличием осведомился Волк.
— Да у тебя, серый, мозги совсем заклинило! — ответила Красная Шапочка. — Сам, что ли, догадаться не можешь? Идёт девочка одна по лесу, пирожки у неё в корзинке. И родственников у этой девочки — только мать да бабушка. Идёт она от мамы. Ну, и куда несёт пирожки эта девочка?
— Ленину на могилку? — предположил Волк.
— Идиот! — взорвалась Красная Шапочка. — Бабушке я их несу! Ба — буш — ке! Кормить дуру старую, от маразма не долеченную!
«Заботливая девочка» подумал Серый Волк. «А уж добрая то какая».
— А не заблудишься? — с нескрываемой заботой спросил Волк. — А то, если надо, провожу…
— Не надо! — отрезала Красная Шапочка. — У меня карта есть.
— Да ну?! — поразился Волк. — Ну и грамотная нынче молодёжь пошла. А посмотреть дашь? Сроду карт не видел, ей-богу…
— Смотри, — махнула рукой Красная Шапочка и достала карту из корзинки.
Развернул Волк карту, в чтение углубился.
— Гм… н-да… Интересно, интересно… А что это, девочка, у тебя тут крестиками такими занятными обозначено?
— Грибные места, дяденька, — с ясными глазками заявила Красная Шапочка.
— А почему именно крестиками? — удивился Волк.
— А потому что там грибов ни фига нету, — ответила Красная Шапочка.
— Да? Любопытно, — задумчиво сказал Серый Волк и протянул ей карту обратно. — На, девочка. Смотри, не потеряй. А то заблудишься ещё. Хорошая карта, и так понятно всё нарисовано. А ждёт тебя бабушка то?
— Ещё как ждёт! — радостно закивала головой Красная Шапочка. — Я как к избушке подбегу, как постучу в дверь! Как крикну: «Бабуля, я тебе пирожков принесла!» А она как ответит: «Шляются тут всякие!» Легко запомнить, правда?
— Правда, — согласился Волк. — Да, о старших надо заботиться, пирожки им носить почаще… Ну, заболтался я с тобой девочка. Пора мне, дела ждут. Прощевай!
— Пока, дяденька, — ответила Красная Шапочка. — Удачи тебе! Береги себя! Смотри, охотникам не попадись!
«Типун тебе на язык, дура» подумал Серый Волк.
И рванул через лес. Напрямик. По одному ему ведомым тропам.
«Только бы добежал, Серый, только бы ты добежал» с трепетом и надеждой подумала Красная Шапочка.
И, развернувшись, пошла обратно.
За маузером, пропуском, планшетом и ракетницей.
. . .
Стук в дверь
Короткий, но громкий.
Требовательный.
Так любящая внучка стучит, если бабушку надо из постели поднять.
Подошла бабушка к двери.
Замерла. Прислушалась.
За дверью — дыхание тяжёлое, кто-то слюну шумно сглатывает.
«Запыхалась, внученька» подумала бабушка. «Проголодалась, родимая».
— Бабуля, я тебе пирожков принесла, — гаркнул за дверью бас грозный.
— Шляются тут всякие! — радостно ответила бабуля и распахнула дверь
Опа! Волк!
В ступор бабуля впала, только глазками хлопает.
Важен Волк, серьёзен.
Дело ответственное, суеты не терпит.
— Значит так, бабушка, — сказал Волк тихо, но внушительно. — Рассмотрели мы тут с товарищами ваше поведение. Линию вашу политическую обсудили. И пришли к выводу: неправильная у вас, бабушка, линия. Вредительская. Внучку опять таки эксплуатируете, ребёнка одного по лесу гоняете. Буржуазный эгоизм проявляете. Так что, постановили, бабушка, вас съесть!
— Очень правильное и своевременное решение, — заявила бабушка.
И, назад отпрыгнув, кинулась к шкафу.
Запрыгнула в него. И дверцу за собой захлопнула.
Бросился Волк за ней, дверцу рванул — не идёт. Изнутри закрылась, ведьма старая.
Не иначе, как заранее в шкафу внутренний замок оборудовала.
Шкаф крепкий, из толстых досок сбит. Сразу не расколешь.
«Ничего» подумал Волк. «Девчонка не скоро подойдёт. Да и не помеха она гастрономическим-то радостям. Скорее добавка. Посижу, подожду… А там и решу: сначала шкаф ломать, а потом девчонку есть, или наоборот».
— Бабушка, — сказал Волк, — тебе там не темно? Не страшно?
— Ничего, ничего, касатик, — ответила бабушка. — Я привычная. Лишь бы у тебя всё было хорошо.
— Да у меня-то всё в порядке, — успокоил её Волк.
Потом сел на стул. Достал трубку. Вынул из картонной коробки папиросу «Герцеговина Флор». Разломил её, медленно и аккуратно набил трубку душистым табаком.
Чиркнул спичкой. Закурил, колечки фигурные выпуская.
— Слышь, бабка, — обратился к шкафу Волк. — А внучка-то дура у тебя.
— Дура, родимый, ох дура! — охотно согласилась бабушка. — Я ей так, бывало, и говорю: «Ой, дура ты, девка, ой дура! И в кого ты такая дура уродилась! Да я тебя, дура!..»
— Ну ладно, довольно! — прервал бабушкину исповедь Волк. — Не надо так грубо о детях. Они —
