– И кто же нам звонила, дорогой Ван?
– Женщина, босс. Она себя не называла. Но она сказала, – зачастил секретарь, осторожно приближаясь к ложу, – сказала, что знает, кто убивал Конга.
– Конга?!! Дай!
Одним прыжком Вьетнамец достиг цели, умудрившись одновременно выхватить у Вана телефон и пинком выставить беднягу за дверь.
– Кто говорила?
– Неважно, – услышал он молодой женский голос, и успел подумать, что этот грудной голос был бы еще красивее, если б принадлежал молодому мужчине. – Но я знаю то, что хочешь узнать ты, Вьет.
– Откуда ты узнавала, что хочет знать Вьет?
– Догадалась! – фыркнула незнакомка. – Мне казалось, что это совсем не трудно. Но если я ошиблась, и тебе не интересно, почему твои парни засыпались вчера на улице Девятого Января, – тогда извини за беспокойство, Вьет! Поверь, мне совсем не хочется отнимать время у такого важного босса разными пустяками.
– Стой! Девушка, не вешай трубка! Мне интересно. Говори.
– Ну так слушай. На тебя стукнул Соколов. Я сама слышала, как он звонил полковнику Незовибатько, заместителю начальника УВД – и как раз по делам организованной преступности. Небось, знаешь такого?
Вьетнамец издал какой-то неопределенный звук.
– А потом, узнав, что здесь был Филимонов, решил все свалить на него – мертвый уже не скажет правду. Ты слушаешь?
– Вьет тебя слушает, девушка. Но он тебе не верит! Как ты мог слушать, как Соколов разговаривала с этот мент?
– Я с удовольствием рассказала бы тебе все подробности, но как-нибудь в другой раз. А если вкратце, то я оказалась в приемной банкира по своим делам. Эти дела имеют отношение к Соколову, но к тебе, Вьет, – никакого. Когда я вошла в приемную, Михаил Петрович уже разговаривал с тобой. Я сначала даже не поняла, что он говорит по телефону. Думала, что разговаривает с человеком, который находится у него в кабинете, с тем человеком, который мне нужен. И включила магнитофон...
– Ты включал магнитофон?!
– Да. Но тут услышала шаги в коридоре, и спряталась в кабинете пресс-секретаря. Ты, может быть, знаешь, что его дверь тоже выходит в приемную босса и тоже не запирается – запирается только одна приемная.
– К черту приемная! Рассказывай дальше! Что ты слышал?
– Сначала я услышала только, как вошел пресс-секретарь, Славик Филимонов. Я подумала, что погибла, но он, на мое счастье, не стал заходить в свой кабинет. Я видела его в замочную скважину. Он услышал, что шеф говорит по телефону, и не стал заходить к нему. Остановился у стола секретарши и стал ждать. Он стоял так совсем недолго, а потом вдруг быстро вышел из приемной – как будто что-то вспомнил. А тут, следом за Славиком, из своего кабинета выскочил шеф. Наверное, он услышал, как хлопнула дверь. Позвонил на вахту и узнал, что Филимонов только что вышел из банка. И сразу стал звонить по сотовому. Должно быть, ты догадываешься, Вьет, кому он звонил и по какому поводу?
– Дальше! – проскрипел Вьетнамец.
– А дальше Соколов сразу стал звонить Незовибатько. Сначала я не поняла, кому он звонит, он называл его просто Сережей, я после узнала, что Незовибатько его ученик. Но я видела, как он нажимал кнопки на телефоне, и запомнила номер, а после проверила по справочнику.
– Значит, ты записал все, что слышал? – спросил Вьет елейным голосом.
– Ну конечно. Об этом я тебе и толкую.
– Все три разговор?
– Все три. Только два из них я потом стерла. Они мне не нужны, Вьет, – твердо отчеканила собеседница. – На пленке остался только один – разговор с полковником Незовибатько. Вернее, только то, что говорил Соколов, ты же понимаешь.
– Сколько ты хочешь за этот пленка, девушка? Без пленка все, что ты рассказал, – только красивый сказка.
На самом деле Вьетнамец так не думал. То, что он только что услышал от незнакомки, слишком уж сильно перекликалось с его собственными мрачными думами!
– Мне не надо денег, Вьет. И ничего другого тоже. У меня в этом деле свой интерес – вот и все. Ты можешь получить эту пленку хоть сейчас. Для этого пошли кого-нибудь на угол, где газетный киоск. Это в двадцати метрах от твоего дома. Рядом с киоском есть железная урна. Вот в этой урне твой человек найдет маленький пакет из желтой бумаги. Только поспеши, а то как бы тебя не опередили сборщики бутылок!
– Не беспокойся, девушка, я забираю пленка очень быстро! Ты еще позвонишь Вьет, правда? – спросил бандит с надеждой в голосе. – Может, тебе интересно знать мой впечатления от этот кассета? Может, расскажешь про свой интерес в этот дело, а?
Трубка засмеялась.
– Нет уж, Вьет, извини! Я сделала то, что хотела сделать, а дальнейшее меня не интересует. Кассета твоя. Если она тебе сгодится – Бог в помощь. А если нет, то мне она и подавно не нужна. Ну, а твои «впечатления»... Я вполне могу потерпеть до завтра, чтобы узнать о них из газет!
В ответ азиат тоже рассмеялся. От его недавней «депрессии» не осталось и следа.
– Вьет уже сказал, ты очень умный девушка!
– Надеюсь, мое творчество тебя не разочарует, козел! – пробормотала себе под нос Александра, убирая телефон в сумочку.
И как раз вовремя, кто-то начал настойчиво дергать ручку дамской уборной.
Сидя за столиком в кафе, у окошка, она наблюдала, как от резиденции Вьетнамца в направлении киоска трусцой проследовал некто мелкий и, предположительно, узкоглазый, а через минуту пробежал обратно с ее желтым свертком в руке. Потом заказала еще чашечку кофе и пирожное.
В то самое время, как ей принесли заказанное, неподалеку отсюда – через улицу – на втором этаже старинного серокаменного особнячка Вьетнамец встал в стойку над стереосистемой «Самсунг». Он вставил кассету в магнитофон и с замиранием сердца нажал кнопку пуска. После недолгого ожидания бандит услышал приглушенный звук шагов, шелест каких-то бумаг, старческое кряхтенье и характерное попискиванье сотового телефона при наборе номера. Затем зазвучал четкий голос «банкиры- прокуроры».
– Сережа?.. Привет, это Соколов. Я по поводу нашего вчерашнего разговора. У меня хорошая новость. Кажется, клиент созрел... «Какой-какой»! Тот, кого мы с тобой давно хотим взять за жабры, хе-хе... Наш вьетнамский друг согласился. Да, клюнул! Сегодня вечером он будет в том самом месте, ну, ты знаешь. Так что будь готов. Во сколько? Ну, я же не мог еще и время ему назначить, подождешь. В конце концов, это тебе надо, а не мне. Постарайся не упустить золотой шанс! Ну все, Сережа, пока. Я твою просьбу выполнил. Желаю удачи, страж закона!
Когда раздался щелчок отбоя, на лице Вьета застыла волчья улыбка. Сомнений нет, пленка подлинная! Картинка сложилась. Теперь он точно знал, кого первым загонит в могилу за Конга.
Откуда же было знать Вьетнамцу, что «вчерашний» разговор Соколова «с полковником Незовибатько» на самом деле был разговором... с покойным Сережей Мыздеевым! И записал его около месяца назад не кто иной, как Рэймонд Кофи – «большой друг Ри». Речь шла о невиннейшей сделке – покупке чудной дачи в сосновом бору на берегу водохранилища, которую очень дешево продавал однокашник Михаила Петровича и которую мечтал приобрести Сергей Юрьевич. Вот он и домогался от дяди Миши, чтоб тот организовал ему встречу с «клиентом» в одном уютном ресторанчике. Оба они бывали «в том самом месте» частенько, а потому не было смысла упоминать название.
Единственным чужеродным элементом в этой практически готовой беседе с полковником милиции была фраза «наш вьетнамский друг согласился». Вот тут Александре и Даниилу Викторовичу пришлось попотеть, прежде чем в богатейшем «шпионском» материале, собранном африкано-итальянским бизнесменом, они откопали этот крошечный звуковой фрагментик, имеющий отношение непосредственно к Вьетнамцу. Кажется, он был заимствован из разговора Соколова с самим Рэем не то по поводу финансирования какого-
