что ты дома. Привезем твой компьютер, поставим его в твоей комнате. Даже проведем для тебя отдельную телефонную линию.
Она поцеловала дядю в щеку, когда снова заговорил полицейский:
— Э-э… я уверен, что это всего лишь временная мера, но, по-моему, мы забрали все компьютеры из дома Марка Хатто.
— И мой?
— Все, что там были. Только не подумайте, что они конфискованы. Это на случай, если в них есть информация, которая поможет расследованию.
— Расследованию чего? — спросил Саймон раздраженно. Он достал телефон и набрал номер. — Тим, это Саймон. Полиция забрала оргтехнику из дома Марка, в том числе и компьютер Эллы, на котором все ее университетские работы и, думаю, много чисто личной информации. Верни их, хорошо? И напомни, что здесь расследуют убийство трех невинных людей.
У Эллы все закружилось перед глазами. Она не могла понять, почему полицейские так себя ведут: с одной стороны, помогают, а с другой — обращаются с ней, как с подозреваемой в преступлении. Девушка заметила это в глазах всех полицейских, которых встречала: любопытство, желание узнать все, что только можно, и даже чего нельзя.
До прошлой недели она считала себя совершенно обычным человеком, студенткой из нормальной семьи, типичной представительницей среднего класса. А теперь их собственность забирают, со всеми Хатто обращаются так, будто они какие-то мафиозные боссы… Подобные слухи даже просочились в газеты. Что ж, как и предупреждал Лукас, ей придется пройти через многие испытания.
Разве что самой Элле удастся добраться до правды.
Полицейские в доме Саймона вели себя открыто и дружелюбно. Люси угощала их чаем и пирожными, а двоюродные братья Эллы, Джордж и Гарри, носились как угорелые.
Когда Саймон и Элла вошли в дом, мальчишки ураганом пронеслись через холл, что-то громко крича, и взлетели вверх по лестнице. Навстречу вышла Люси:
— Как все прошло?
— Думаю, нормально. Хотя это так опустошает… Они здесь, но их уже нет.
— Понимаю.
— Люс, нам с Эллой надо поговорить о делах. Сегодня чудный день, так что мы посидим в саду.
— Конечно, — кивнула она понимающе, будто приняла закодированное послание. Потом добавила: — Я принесу выпить. Не слишком рано для джин-физза?
— Было бы здорово, — сказала Элла.
Люси очень располагала к себе: воспитанная в городе, она влюбилась в образ изобильной деревенской жизни, вышедшей из моды лет сорок назад.
Наверное, вся эта история явилась для Люси таким же потрясением, как и для всех остальных, заставила понять, как легко можно все потерять. На первый взгляд она достаточно крепко держала себя в руках, но Элла представила, как тяжело ей придется, когда полиция снимет охрану.
Саймон провел племянницу через большую лужайку к столику и стульям, стоящим под дубом. Элла не стала терять времени и сразу приступила к делу.
— Ты должен рассказать, каким бизнесом занимается моя семья. Если мне придется разговаривать с полицейскими, я должна знать правду.
— Разумеется.
— Нет, подожди. Еще кое-что. Во-первых, перед тем как предложить мне отредактированную версию, помни, что я имею право выяснить все сама. И во-вторых: я уже знаю о наркотиках и торговле оружием, поэтому не надо меня щадить.
Вид у Саймона был заинтригованный:
— Как ты узнала?
— Сообщил человек, который охранял меня в Италии. Он знал папу много лет назад.
— Неужели? Расскажи-ка мне об этом малом.
— Сначала ты расскажешь мне о бизнесе. Мы что, преступники?
Саймон рассмеялся:
— Конечно, нет. Послушай, в молодости Марк был связан с наркобизнесом, да и с торговлей оружием, однако здесь он никогда не нарушал законов. Максимум время от времени случалось работать с сомнительными экспортными лицензиями, что чаще всего делалось во взаимодействии с правительством.
— А что же тогда полиция? И почему кому-то понадобилось их убивать?
— Это два разных вопроса. Полагаю, вся суть в какой-нибудь давней незаконченной сделке.
Его слова подтверждали сказанное Лукасом, и от этого дополнительного доказательства Эллу стало подташнивать.
— Полиция поднимает сделки восьмидесятых… Марк попал под расследование, проводимое американскими и английскими властями в связи с незаконным отмыванием денег. И я буду с тобой откровенен: тогда он действительно отмывал деньги, но им не удалось ничего найти. Поэтому твой папа и был успешным бизнесменом. Так или иначе, с середины до конца восьмидесятых дела велись законно, хотя и были довольно сложно организованы. Офшоры, понимаешь ли.
Саймон замолк и посмотрел в сторону лужайки. Приближалась Люси с подносом.
— Извините, что мешаю, — сказала она мягко.
— Никаких секретов, ты все это знаешь, Люс. Просто мысль о холодной выпивке выбила меня из колеи.
Она улыбнулась Элле.
— Я бы ни за что не принесла ему выпить, если бы не ты.
— Спасибо, — поблагодарила Элла, взяв один из запотевших стаканов.
Когда Люси ушла, Саймон продолжил:
— Как я уже сказал, структура бизнеса достаточно сложна, в основном офшоры, из соображений ухода от налогов. Власти до сих пор относятся к этому с подозрением, что вполне естественно.
— То есть ты имеешь в виду, что у меня нет причин беспокоиться и чего-либо стыдиться?
— Совершенно верно. Напротив, ты вправе гордиться тем, чего достиг твой отец. Да, бизнес-империя Хатто не всемогуща, но нас просто так не согнуть!
Элла сделала глоток, слегка поморщилась и спросила:
— Я богата?
— Да. Очень. Точно сказать не могу. Скорее всего ты стоишь больше двухсот миллионов фунтов стерлингов.
— Не может быть!..
Что за чушь?! Люди с такими деньгами не живут так, как жила ее семья…
— Элла, послушай, да один только твой дом уже делает тебя мультимиллионершей.
Дом… Но как она сможет теперь туда вернуться?
— Я хочу продать его, и как можно скорее.
— Не торопись. К концу лета ты будешь думать иначе.
— Нет. Я не желаю туда возвращаться. Пожалуйста, организуй все и выставь дом на продажу.
Саймон с явной неохотой кивнул.
— Ты не против, если я останусь здесь до конца лета?
— Конечно, нет. А на Рождество ты поедешь с нами на Карибы.
Элла улыбнулась, однако вспомнила, что теперь у нее больше никогда не будет Рождества со своей семьей. Вдруг возникла мысль: какое будет Рождество у Лукаса в Швейцарии — одного в доме посреди своей библиотеки?
— Спасибо. Мне потребуется какое-то время, чтобы решить, где жить во время учебы.
— Хорошо. Я имею в виду — хорошо, что ты собираешься вернуться в колледж. После похорон нужно постараться вернуться к нормальной жизни, насколько это возможно. А для тебя это значит — быть двадцатилетней девушкой, обычной студенткой. Остальное подождет. Я позабочусь обо всем, пока ты не сочтешь, что мне пора отойти в сторону.
