– Это была не она... – начал объяснять Гудини.
Дойл его прервал:
– Мистер Кейлеб, сейчас не надо делать какие-либо поспешные выводы.
– Что же вы не поздоровались, мистер Дойл, – проворчал Маллин. – Невежливо.
– Заверяю вас, – продолжил Дойл, не обращая внимания на детектива. – Здесь не все так просто. Гудини не виноват...
– Конечно, конечно. Разве ваш друг может быть в чем-либо виноват! – усмехнулся Маллин. – А сейчас отойдите от подозреваемого, сэр. – Он оттеснил локтем Дойла, взял Гудини под руку и повел в заднюю часть винного погреба.
– Следите за ним, детектив! – крикнул вслед Кейлеб. – Он может освободиться от наручников.
– У меня в машине есть еще один комплект, сэр, – заверил его Маллин и исчез во мраке.
– В отличие от вас для меня ситуация представляется достаточно ясной, – обратился Кейлеб к Дойлу. – Разумеется, пока следствие не будет закончено, мы постараемся все держать в секрете. Я не меньше вас заинтересован, чтобы об этом не разнюхали репортеры.
– Я поеду с ним.
Кейлеб придержал его за руку:
– Боюсь, это невозможно. На вашем месте, сэр, я бы подумал о себе. Создается впечатление, что вы ведете в нашем городе какую-то странную игру. – Прокурор вынул носовой платок и поднял с пола пистолет с ручкой из слоновой кости. – Надеюсь, завтра вы на время оставите свою племянницу и подъедете к нам в управление, чтобы я задал вам несколько вопросов?
– Что? – Дойл с ужасом посмотрел на окружного прокурора и ринулся вверх по лестнице.
Мари и Лавкрафт снова пересекли лужайку, но уже в другом направлении. Обогнули крыло особняка, где царило веселье. Неподалеку кто-то вскрикнул.
– Это Эбигейл, – сказал Лавкрафт. Он узнал ее голос.
Они поднялись на небольшой холм. Вдалеке мерцал огнями Нью-Йорк, а совсем рядом, у подножия холма, раскинулось кладбище.
– Эбигейл! – крикнула Мари.
В ответ донеслись лишь слабые отголоски мелодии струнного квартета.
Дальше за накрытым парусиной бассейном виднелся сарай садовника. Незапертая дверь болталась под порывами усиливающегося ветра.
– Пошли, – промолвила Мари.
Они добрались до сарая, распахнули дверь. Там было влажно и пахло соломенным перегноем. Опрокинутая тачка. Грабли и тяпки на ржавых гвоздях. На бадье большие садовые ножницы, тоже ржавые. Изношенные перчатки и напоминающий спящую рептилию свернутый шланг. В углу, где участок пола был разобран, они увидели люк с массивным железным кольцом посередине.
Мари ухватилась за кольцо и потянула. Люк открылся. В лицо пахнуло застоялым воздухом. Лавкрафт побледнел.
– Это вход в сатанинский храм Торнтона Демаркуса.
Снизу издалека донеслись приглушенные взвизгивания.
– Эбигейл там, – заявила Мари. Лавкрафт попытался возразить что-то, но она его остановила. – Смотри. – Наверху, на одном из стропил, беспомощно махала крылышками Изабелла. – Говард, мы можем опоздать.
Она начала спускаться, Лавкрафт все еще не мог решиться.
– Ну и оставайся здесь! – в сердцах бросила Мари и пропала из вида.
– Мари! – Лавкрафт заглянул в люк. – Мари!
Не получив ответа, он стал осторожно спускаться.
ГЛАВА 36
Лавкрафт и Мари очутились в подземелье. Над головой нависал низкий потолок. Укрепленный полусгнившими досками проход был настолько узкий, что им пришлось двигаться друг за другом, освещая путь снятыми со стены факелами. Издалека доносились крики. Откуда именно, определить невозможно, поскольку проходы постоянно разветвлялись.
Мари остановилась. Прислушалась. Некоторое время она слышала лишь собственное дыхание. Наконец тишину расколол отдаленный вопль.
Они быстро двинулись вперед. Через пару минут узкий проход разветвился на три направления.
– Идем в средний, – сказала Мари. – Я вижу там впереди свет.
– А что с Гудини и Дойлом? – спросил Лавкрафт. – Ведь если Эбигейл попала в...
Его прервал омерзительный визг. Это означало, что демоны очень близко. Очевидно, впереди, но не исключено, что и сзади. Проведя рукой по стене, Лавкрафт попал на что-то скользкое и сырое. Он побледнел. На него смотрели невидящие глаза мертвой женщины. Ее седые волосы были забраны в пучок, а лицо покрывала отвратительная слизь.
Вскоре выяснилось, что мертвецы повсюду, справа и слева. Они стояли вдоль стен в несколько рядов. От большинства остались только скелеты, однако сохранились волосы и ногти. Судя по одежде – а она тоже истлевшая, но сохранилась, – это были квакеры[27]. Девушек
