росла его охватил гнев.
— Вы не имеете никакого права вмешиваться в мою жизнь.
Слабая улыбка тронула губы графа.
— Вам нравится, когда в вас стреляют, не так ли?
— Мне нужно вернуться к моим солдатам и закончить кампанию.
Выражение лица графа приобрело торжественность.
— Да, полагаю, вы должны чувствовать себя обязанным. Приношу извинения, но ничего не подделаешь.
Он жестом пригласил Майкла сесть и вытащил завернутый в ткань сверток.
— Я провел расследование после того, как вы отказались от моего первого приглашения прийти и обсудить это таинственное сходство. Я узнал у вашего командира, что у вас имеется анонимный благодетель, который приказал вернуть вас с Мальты.
Майкл сощурил глаза, не понимая, что граф имеет в виду.
— Меня отозвали потому, что я был ранен.
— И вы не знаете, почему ваше возвращение на службу так надолго откладывается? Или почему никогo из других военных не вернули в Лондон?
— Я думал, другие солдаты вернулись со мной.
— Никто, кроме вас. — Граф протянул ему завернутый в ткань сверток. — Я нахожу это довольно любопытным. Должно быть, непросто было найти вас и привезти в Лондон. Кто-то явно хочет сохранить вам жизнь. Но кто?
Майкл взял сверток и развернул овальную миниатюру — это была постаревшая версия его самого. Сходство было столь сильным, что он не мог найти слов, чтобы выразить свое удивление.
— Теперь понимаете меня?
Граф протянул руку, и Майкл вернул ему миниатюру.
— Возможно, это совпадение, — предположил Майкл и сам не поверил своим словам.
Посол внимательно посмотрел на него:
— Вот это, лейтенант Торп, мы и должны выяснить.
Рейшор налил две чашки чая, но Майкл отказался от напитка. Посол добавил молока и сахара в свою чашку.
— По легенде, вот уже почти двадцать три года назад принц Лохенберг был украден эльфами.
— Украден эльфами?
— Всего лишь сказка. Всем известно, как распространяются слухи. — Посол потер подбородок, погруженный в размышления. — Некоторые верят, что настоящий принц был украден, заменен на другого ребенка в канун Дня Всех Святых.
— Разве король или королева не заметили, что мальчик не тот?
— Король заявил, что Карл действительно его сын. Он заставил умолкнуть слухи. — Граф отхлебнул чаю.
— Вы думаете, король говорил правду?
— Не знаю. Но я хочу быть уверенным, что коронован действительно королевский отпрыск. — Граф окончил с чаем и поставил чашку. — Простите, что вмешался в ваши предписания, но другого выхода я не вижу.
Майкл предпочитал воевать, нежели ворошить прошлое, которое может или не может принадлежать ему. К тому же ему вовсе не улыбалось стать королем.
— Если я ошибаюсь, — предложил граф, — вы можете вернуться в армию без дальнейшего вмешательства с моей стороны. Я щедро вознагражу вас за сотрудничество и прослежу, чтобы Лохенберг предоставил несколько кораблей, груженных припасами и одеждой для ваших воюющих солдат. А пока, — продолжал Рейшор, — я позаботился о вашем проезде на паровом пакетботе, и мы поплывем в Лохенберг в конце недели.
Миновал целый день, прежде чем родители Ханны заговорили о лорде Белгрейве.
После ужина ее родители ожидали ее в гостиной. Молчание было напряженным, и Ханна заподозрила, что кто-то из слуг видел ее после того, как она выпрыгнула из окна, возможно даже, они знают, что их дочь целовала лейтенанта в сарае.
При одной мысли об этом щеки ее запылали. Теперь ей остается лишь вышить алую букву на своем платье.
— Лорд Белгрейв отозвал свое брачное предложение, — начал отец. Его тон был категоричен, лицо озабоченно. — Ты не удивлена, как я понимаю?
— Нет, удивлена, — с трудом проговорила она.
Немногие будут благодарны, получив два удара по голове.
— Твоя мать желает тебе кое-что сказать. — Маркиз опустился в кресло, кивнув леди Ротбурн.
Ее мать побледнела, руками в перчатках она теребила носовой платок.
— Твой отец… не знал, что я позволила лорду Белгрейву переговорить с тобой наедине.
По хмурому виду отца Ханна поняла, что он на ее стороне. В ней зажегся слабый огонек надежды.
— Я и представить себе не могла, что лорд Белгрейв запрет дверь кабинета. — Лицо матери выглядело болезненным, в глазах стояли слезы. — Ханна, мне так жаль. Я наивно полагала, что он будет вести себя как джентльмен. Ты была права насчет него.
— Так ты не сердишься… что я ударила лорда Белгрейва по голове?
Ханна адресовала свой вопрос отцу, который смущенно откашливался.
— Это дело можно было уладить по-другому, но, нет, я тебя не виню. Ханна, я должен спросить тебя — как тебе удалось выбраться из кабинета? Бог ты мой! Мы почти полчаса искали ключ. Я был так обеспокоен, что чуть было не приказал Филиппу выломать дверь.
— Белгрейв начал приходить в себя, поэтому я выпрыгнула в окно.
Лучше рассказать как можно больше правды.
— Ты могла бы сломать щиколотку, — ужаснулась мать. — Не могу поверить, что ты рискнула прыгнуть с такой высоты.
Ханна пожала плечами:
— Лучше сломанная щиколотка, чем поруганная честь.
Выражение на лице матери стало скептическим.
— Почему ты не позвала на помощь?
— А что хорошего из этого получилось бы? — огрызнулась она. — Ты ведь не поверила мне, когда я пыталась тебе объяснить, что он собой представляет.
Мать побледнела. Маркиз неотрывно смотрел на Ханну.
— Мы больше не станем обсуждать Белгрейва, этим покончено.
Слава богу!
Но ее ждал сюрприз.
— Я принял решение отправить тебя отсюда на некоторое время. Несомненно, Белгрейв станет распространять сплетни. Мы с твоей матерью будем противостоять этому. Тем временем я устрою твою поездку в Германию, в Бремерхавен. Ты остановишься у своих кузенов, Дитриха и Ингеборга фон Браймельнов.
Ханна никогда не слышала об этих кузенах, и ее голову наполнили тревожные мысли, она не ожидала, что ее отправят так далеко.
— Когда я уезжаю?
— Через три дня.
Три дня?
Отец откашлялся и добавил:
— Вчера я отправил твоим кузенам письмо, в котором коротко рассказал, что произошло. Я буду платить за твое проживание. Не сомневаюсь, они будут рады принять тебя.
— Надолго?
