Приподняв плечи, она повертела головой. – Уж такая она распорядочная.
– Кто был с синьориной Роберти?
– Мужчина. А она была в стельку. Чего удивляться-то – сегодня вся молодежь пьет. И она и пьет, и курит. А я видела, как она поздно возвращалась и на нем прямо повисла. Мужчина невысокий такой.
– В каком часу это было?
– В полчетвертого – аккурат колокола на церкви отзвонили. Полчетвертого, а эту дуру – хуже проститутки дешевой – новый хахаль домой волоком тащит.
– Вы узнали мужчину?
Глаза старухи ядовито блеснули.
– Как он из дома выходил, я не видала.
Блеснули ядовито и алчно.
Они вышли из сырой квартиры и очутились в неподвижном пекле площади Сан-Теодоро. Пизанелли надел очки от солнца.
– Вы дома не ночевали, комиссар?
– Я ночевал в Ферраре, в казармах карабинеров.
Пизанелли присвистнул.
– Карабинеры нашли «фиат-панду», в котором Розанна уехала из гостиницы. Он или сам съехал в канал, или его туда спихнули.
– Она утонула? – Пизанелли сочувственно посмотрел на Тротти. Они пересекали площадь, а навстречу им шел прелат в черной сутане и черной широкополой шляпе, частично скрывавшей его лицо. Он говорил по радиотелефону, пот лил с него градом. Тротти расслышал слово «исповедь». Погруженный в разговор, он прошел мимо полицейских, не обратив на них внимания. Взбежав по ступенькам на паперть, он скрылся в церкви.
– Розанна Беллони утонула? – переспросил Пизанелли.
– В машине никого не было. – Тротти покачал головой. – Машину взяли напрокат, феррарский номер. Отпечатков пальцев нет. Неудивительно: два с лишним дня простояла под водой.
– А ее вещи в гостинице «Бельведер»?
Тротти снова покачал головой:
– Карабинеры говорят, что там была только одежда. Все остальное Розанна, наверное, забрала с собой при отъезде.
Они прошли в узкую калитку, вырезанную в деревянных воротах, и очутились все в том же запущенном дворике. Потом стали подниматься по лестнице с грязными крашеными стенами.
– Когда вы с Анной уезжаете, Пиза?
– Я решил остаться в городе, – просто ответил Пизанелли и снял очки.
– Тогда сможешь поехать со мной. Мне обязательно нужно навестить в Гарласко Карнечине.
– Комиссар, а настроение-то у вас вроде наладилось. Съешьте еще вишневый леденец.
– Мне, конечно же, приходило в голову, Пизанелли, что Розанна Беллони в убийстве сестры невиновна.
Они подошли к двери с овальной до блеска надраенной медной табличкой: «Доктор Роберти». Пизанелли позвонил в колокольчик и сказал:
– Если у Лауры Роберти есть хоть что-нибудь в голове, она смоталась в Ланге или отправилась на розыски своего Джан-Марии.
– В Феррару.
– В Феррару. Где зарегистрировалась и ваша «панда». Совпадение, комиссар? – Пизанелли снова позвонил в колокольчик, на сей раз сильнее. Какое-то время за дверью было совершенно тихо. Через пару минут за окошком с темным стеклом появился свет. Дверь отворилась.
Все шторы в огромной квартире были задернуты.
Лаура Роберти зевала. В ночной рубашке она выглядела еще более хрупкой. Черные волосы спутались. Косметики не было. Маленьким кулачком она терла сонные глаза. Она стояла босая; там, где ее ступню обычно облегали вязаные матерчатые тапочки, кожа была светлее.
– Доброе утро. – Смущенная улыбка, заставившая Тротти вспомнить другую женщину. Лаура пробежала рукой по волосам, и они упали ей на лицо ровной челкой. Хотя, очевидно, она только что вылезла из постели, ее лицо было удивительно свежим. Она откинула несколько прядей волос с глаз и посмотрела на Тротти. – Извините за беспорядок. – В ее дыхании чувствовался запах эвкалипта, словно она только что почистила зубы. – Я спала. – Спохватившись, она прибавила: – Вам бы лучше пройти.
Искусственно охлажденный воздух; Тротти расслышал тихий гул кондиционера. Охлажденный, но не влажный – как в квартире старой вдовы.
По коридору они проследовали за ней до ее собственной спальни-гостиной.
На экране стоявшего в углу маленького телевизора беззвучно мелькали кадры утреннего японского мультфильма. Тротти обежал взглядом кухонную утварь – посудомойку, холодильник, плиту и нависший над ней воздуоочиститель. Пара грязных тарелок в раковине.
Узкая постель не застлана.
