мужчин.
Улла быстро отдернула руку. Хотя в голосе Поля звучало холодное неодобрение, его прикосновение продолжало обжигать.
— Вы не мой кавалер, — возразила Улла. Вспышка гнева помогла ей отвлечься от ощущения, смысл которого был ясен без слов. — Ваши обвинения смешны, но оправдываться я не собираюсь. К вашему сведению, я просто хотела попросить официанта принести мне стакан воды.
Поль хлопнул себя по лбу.
— Идиот! Простите, милая. Я должен был догадаться. — Он повернулся к Филиппу и поднял густую бровь. Этого было достаточно: официант со всех ног устремился к ним.
— Зачем это? — возразила Улла, когда он велел принести бутылку минеральной. — Достаточно было бы и простой воды.
— О нет! — воскликнул Поль. — Ничто так не освежает нёбо и не способствует пищеварению, как «сан-пеллегринос» из альпийского источника. Это самое меньшее, чем я могу искупить свою глупость.
— Да, освежает хорошо. — Улла повертела в руках холодный стакан и спросила: — Что вы имели в виду, когда сказали, что Юлия предупредила меня? О чем?
— О здешней светской жизни.
— Я приехала сюда ухаживать за Хельгой, а не развлекаться.
— Вы родственница моей дочери, а следовательно, и моя тоже. Я не позволю себе обращаться с вами как с прислугой. И никому другому тоже. Если хотите, можете большую часть дня проводить с Хельгой. Бог свидетель, это ей только на пользу. Но по вечерам будьте добры оставлять ее на попечение Ирен или других женщин, которых в доме хватает.
— А чем буду заниматься я? Красить ногти на ногах или смотреть телевизор?
Он слегка усмехнулся.
— Остров у нас маленький, а друзей и знакомых у меня много. Слух о вашем приезде уже распространился, и всем не терпится познакомиться с новым человеком.
— Как это? Я приехала всего неделю назад, причем застала вас врасплох.
— Для этого есть слуги. Они встречаются в пекарне, на пристани, куда привозят улов, в парке… — Он хмыкнул и пожал плечами. — А когда им нечего делать, звонят друг другу по телефону и обмениваются сплетнями. Вы, моя милая, вызвали здесь большой переполох, нравится вам это или нет. Я уже получил несколько приглашений и от одного отказался. Ради вашей же пользы.
— Да ну? — снова ощетинилась Улла. Нет, приглашения ее не интересовали, но как он смел?! — Разве это не мне решать?
— Возможно. Но это было приглашение на сегодняшний вечер, и поступило оно без предварительного предупреждения. Вы устали, хотя и не хотите в этом признаться, а я не хотел заставлять вас отказывать незнакомым людям. Кроме того, вам будет удобнее, если представление пройдет на знакомой территории. Поэтому я назначил на пятницу коктейль. К тому времени вы успеете отдохнуть.
— Иными словами, как следует подготовиться. При условии, что я сумею прилично одеться.
На этот раз он хлопнул ладонью по столу и возвел глаза к небу.
— О господи! Чем я снова вас обидел?
— Почти ничем. Так, пустяки. Во-первых, вы распорядились моим временем, не поставив меня в известность. Во-вторых, решили, что мой гардероб нужно отправить в мусорное ведро. В-третьих…
— Ничего подобного я не говорил! — прервал ее Поль. — Судя по тому, что я видел, у вас отличный вкус.
— Не знаю, как вы пришли к такому выводу. Вы видели меня только в повседневной одежде.
— Не только.
— Не считая костюма, в котором я приехала. Признаю, что после такой дороги он выглядел неважно.
— Я его и не считаю. — Поль нахально улыбнулся. — Я имел в виду тот… вечерний наряд, который был на вас во время нашего первого ужина.
Кожу Уллы начало покалывать от удовольствия. Пытаясь избавиться от этого ощущения, она сжала губы и состроила сердитую гримасу.
— Я предпочла бы, чтобы вы этого не делали.
— Чего именно?
— Не флиртовали со мной. Это бессмысленно.
— Я наполовину испанец, — ответил Поль так, словно это все объясняло. — Французы наслаждаются своими винами, немцы — пивом и сосисками, а испанцы — женщинами.
— А я думала, паэльей.
— Тогда, моя милая, вам предстоит еще многому научиться.
К счастью, в этот момент принесли главное блюдо, и остаток трапезы прошел за беседой на более общие темы. Хотя Поль прямо этого не сказал, однако из его реплик о деловых интересах во всем мире следовало, что он безумно богат. Куда богаче, чем можно было судить по его вилле.
Но он открылся Улле и с неожиданной стороны.
— Моя бабушка, — похвастался он за десертом — великолепным кофе и изысканным пирожным, — готовила лучшие тефтели на свете. Размером с мой кулак. А ее рыба… — Он закатил глаза. — Ничего вкуснее не ел!
— А ваша мать? Она тоже хорошо готовила?
Поль, откинув голову, расхохотался, и Улла как зачарованная начала изучать его лицо. Его глаза были голубыми, как море в полдень, а пушистые ресницы казались сделанными из черного шелка. Зубы сверкали, как только что выпавший снег. Точеное лицо и сильная смуглая шея могли принадлежать только аристократу.
Из-под распахнутого воротника рубашки пробивались густые волосы, широкую грудь обтягивала светло-серая льняная рубашка. А все остальное…
Улла сглотнула и отвела глаза. Она могла бы подробно описать его плоский живот, длинные мускулистые бедра и упругий холмик между ними. Утром у нее было достаточно времени, чтобы полюбоваться всем этим.
— Увы, нет! — фыркнул он. Улле понадобилось время, чтобы вспомнить, о чем шла речь. — Моя мать родом из богатой испанской семьи. Все ее желания выполняла прислуга. Она не знала, с какого конца берут скалку, но отцу не было до этого дела. Он любил ее такой, какая она есть. Это сводило бабушку с ума. Помню, как она стояла на кухне и на чем свет ругала моего отца за то, что он женился на неумехе, которая даже чайник вскипятить не может. Эти женщины грызлись между собой, пока бабушка не умерла.
— Так же, как мы с Юлией, — сказала Улла. — Вместе тесно, врозь скучно.
— Это совсем другое дело, — серьезно возразил Поль. — У мамы и бабушки была одна общая черта: обе обожали моего отца. А вы с Юлией…
— А мы с Юлией обожаем Хельгу.
— Надеюсь, вы правы. — Смех, игравший в глазах Поля секунду назад, уступил место сомнению. — Я уверен, что моя дочь вам дорога. Но ее матери…
— Поль, вам следует больше доверять Юлии. Я надеялась, что мои слова вас успокоили.
— А я надеюсь, что у вас есть основания для такой уверенности. Бог свидетель, я бы спокойнее спал по ночам, если бы был уверен, что она не устала от роли матери так же, как устала от роли жены.
Изумленная Улла покачала головой и хотела спросить, что он имеет в виду, но в это время в машине зазвонил телефон. Из короткого обмена репликами стало ясно, что это звонит Ирен.
— Нам нужно вернуться, — сказал он, закончив разговор и жестом попросив счет. — Хельга проснулась. Она плачет, и Ирен не может ее успокоить.
Оно и к лучшему, подумала Улла, борясь с досадой. Поль Вальдонне в больших дозах — это яд. Он наводит на грешные мысли. Интересно, что значит быть его возлюбленной? Глупости! Юлия же сказала, что стоит Полю завоевать любовь женщины, как он тут же остывает.
Кроме того, он нервировал Уллу своими вопросами и нелестными отзывами о Юлии. Похоже, Поль собирает доказательства того, что его бывшая жена не способна заботиться о девочке.
И вообще ни о ком. Выражение его лица и тон говорили если не о ненависти, то о неприкрытой
