— Но не Юлия.
— Нет.
— Почему?
— Честно говоря, не знаю. Спросите ее сами.
— Я бы с удовольствием сделал это, если бы она отвечала на мои звонки. После вашего приезда я несколько раз пытался связаться с ней.
— Зачем? — спросила Улла, не собираясь признаваться, что тщетно делала то же самое. — Хотели удостовериться, что я не самозванка?
— О нет, моя дорогая мадемуазель, — спокойно ответил он. — Просто хотел поставить ее в известность, что вы с Хельгой прибыли благополучно, и рассказать, как поживает наша дочь. Мне пришло в голову, что каждая нормальная мать хотела бы это знать. Я оставлял сообщения, но так и не сумел поговорить с Юлией лично.
— Потому что она уехала. Я уже говорила… Едва она проводила нас в аэропорт, как отправилась с мужем в рекламную поездку по Франции.
— Говорили. Но это вовсе не значит, что с ней нет связи. Разве что этот тип уехал читать свой роман антарктическим пингвинам.
— Нужно учитывать разницу во времени. Европу и Мартинику разделяют несколько часовых поясов.
— У меня достаточно деловых связей по всему миру. Про разницу во времени я знаю. — Поль протянул Хельге палец. Девочка тут же схватила его в кулачок и уставилась на отца немигающим взглядом.
— Вы только посмотрите, — сказал он. — Хоть я ей и отец, но совершенно незнакомый человек. Однако она доверяет мне всей душой, знает, что находится в безопасности и что ее никто не обидит.
При виде пухлой ручки, обхватившей длинный смуглый палец, у Уллы дрогнуло сердце. Она пробормотала:
— Если вы думаете, что Юлия не испытывает к ней…
Тут в комнату вошла Ирен с блюдом персиков и добавила фрукты к уже стоявшим на столе теплым булочкам, маслу и домашнему джему. Следом за ней порог переступила темнокожая девушка и принесла кофейник.
Улла с облегчением вздохнула и взяла персик, надеясь, что Поль забудет тему беседы. Как можно оправдывать то, чему оправдания нет?
Но, когда они вновь остались одни, Поль вернулся к разговору.
— Да, думаю, — сказал он, бережно вынув палец из ручонки дочери и налив себе кофе. — Докажите, что это не так, и я скажу вам спасибо. В первый вечер вы сказали, что привыкли иметь дело с детьми, так что я уважаю ваше мнение. Вы учительница? Откуда у вас такой опыт?
— Нет. Я закончила полицейскую академию. Там нас учили всему. В том числе родовспоможению и уходу за грудными детьми. Работаю в подразделении, занимающемся делами несовершеннолетних. И могу сказать, что, если бы у большинства детей были такие же условия, как у Хельги, они могли бы считать себя счастливцами.
— Значит, ваши подопечные из бедных семей?
— Да, конечно. А иногда и вовсе нищие. Иммигрантов в Швеции хватает. Но дело не столько в бедности, сколько в насилии и отсутствии присмотра, с которыми мы часто сталкиваемся. Уже в два года эти дети знают, что у них нет будущего.
Его голубые глаза наполнились сочувствием, и Улла поняла, что теряет последние силы.
— Наверно, это очень грустно.
— У меня от этого душа разрывается.
— А от того, что Юлия относится к дочери как к игрушке, которую можно в любую минуту отложить в сторону и заняться чем-то более интересным, не разрывается?
— Это не так! — с жаром возразила Улла. — С первого взгляда на Хельгу видно, что за ней хорошо ухаживают!
Укоризненный взгляд Поля заставил ее съежиться.
— Мадемуазель Улла, ухаживать можно за дорогой машиной, садом или общественным парком. Но ребенок заслуживает большего, не так ли? Ребенка нужно любить, баловать, холить и лелеять.
— С чего вы взяли, что Хельгу не любят?
— С виду все нормально, хотя мне кажется, что девочка недостаточно физически развита для своего возраста. — Он мельком посмотрел на Хельгу, которая как зачарованная следила за лопастями вентилятора, прикрепленного к потолку. — Вам неловко? Прошу прощения. Отношения с бывшей женой у меня сложные, но я понимаю, что вы тут ни при чем. — Он придвинул ей корзину с булочками. — Попробуйте. Джем Ирен варит превосходный. Если она решит, что я испортил вам аппетит, то не даст мне житья.
Так же, как ты не давал житья Юлии? — подумала Улла. Роскошная вилла, несравненный пейзаж, ослепительная красота и чувственность сидевшего напротив мужчины, не говоря уже о чарах, которые он при желании мог пустить в ход, — все это полностью соответствовало экзотическим вкусам Юлии. Кузина могла бросить все, уйти и решительно отказаться снова видеть Поля только при одном условии: ее жизнь здесь стала невыносимой.
— Сомневаюсь, что кто-то способен на это. — Улла разломила булочку и намазала ее маслом. — Вы кажетесь… непобедимым.
— Да уж, — хмыкнул он. — Во всяком случае, я привык добиваться желаемого.
Возможно, в этом и заключается ответ. Потому что Юлия упряма как осел.
— Похоже, ни вы, ни моя кузина не привыкли к компромиссам, — заметила она. — И я боюсь, что это выйдет Хельге боком.
Поль взял ее руку и слегка сжал.
— Не бойтесь, — мягко сказал он. — Тут мы по одну сторону баррикады. Оба хотим блага для нашей дочери.
Это прикосновение заставило Уллу испытать странное чувство. Она тосковала по его теплу и силе, но знала, что в этом кроется опасность. Стоит хоть чуть-чуть дать себе волю, как она станет его жертвой.
— Если это так, — ответила она, — то вы поймете, что сегодня нам с Хельгой лучше побыть дома. Неделя для девочки выдалась тяжелая. Акклиматизация и все остальное… Я присмотрю за ней. Так мне будет спокойнее.
Поль взял более подходящую для такой жары открытую машину, решив, что это может снять с него часть вины. В конце концов, он насильно потащил Уллу осматривать местные достопримечательности и заставил оставить ребенка на попечение Ирен.
Это следовало предвидеть. Она сидела как каменная, стиснув руки, и смотрела прямо перед собой даже тогда, когда величественные крепостные бастионы, заставлявшие большинство туристов застывать на месте и ахать, находились справа.
Улла уже видела кафедральный собор, порт, дворец коменданта и мост, но реагировала на все так же, как сейчас. Сомневаться не приходилось: настроение у нее было хуже некуда.
Поль продолжал экскурсию, однако начинал сомневаться в своем плане. Для такой женщины неторопливое обольщение не годится. Она слишком педантична и слишком чувствительна. Чтобы добиться успеха, нужно выбить у нее почву из-под ног и не дать опомниться.
— У Фор-де-Франса есть и другие названия, — сказал он, объезжая лоточника, спрятавшего свои фрукты от жары в тени городской стены. — Например, Город-крепость или Оплот доблестных.
— В самом деле? — без всякого выражения произнесла она. — Как интересно…
Черта с два! Наверно, так же интересно следить за тем, как сохнет краска. Раздосадованный Поль покосился на нее. Перед отъездом Улла сменила летнее платье лимонного цвета на скромную цветастую юбку ниже колена и белую блузку, подвязала волосы длинным шарфом, концы которого трепало ветром, как хвост бумажного змея, и надела круглые темные очки. Если бы Улла была повеселее, она походила бы на Одри Хэпберн. Но каменное выражение лица придавало ей сходство с Гретой Гарбо.
— Старый город возвели испанцы. Так называемый новый город был построен французами, —
