будто мои щеки обожгло каленым железом. В глубине помещения пылал камин, перед которым лежал старый пес, помесь дворняги и гончей. Посетителей не было. За стойкой бара краснолицая женщина средних лет вытирала бокал, засунув в него скрученное полотенце. Я подошел к ней, кашлянул, но она не подняла головы. Только когда я сел на табурет и положил свою сумку на деревянный прилавок, она моргнула, заметив, что появился клиент.
– У вас есть свободная комната?
Хмуря брови, отчего на ее лбу прорезались глубокие морщины, она смотрела на меня так, будто я задал вопрос на чужом языке. Потом кивнула; дряблая кожа на ее шее затряслась, как у индюка.
– Правда, я не знаю, как долго пробуду здесь, – добавил я.
Ей было все равно. Деньги вперед – тридцать пять фунтов за ночь, и делай, что хочешь.
Неразговорчивая женщина провела меня через маленькую комнатку с низким потолком к лестнице, по которой мы поднялись на верхний этаж и оказались в коридоре. Я увидел три двери, за которыми, вероятно, находились три маленькие комнаты. Женщина завела меня в первую дверь по коридору. Комната была невзрачная и не очень чистая. На подоконнике валялись высушенные осенним солнцем мертвые мухи, похожие на сморщенные ядовитые ягоды. Головой я задел паутину, а когда бросил свою сумку на кресло, стоявшее в углу комнаты, от него поднялось облако ныли.
– Здесь все, что вам нужно. – Моя новая домовладелица жестом показала вокруг себя, словно привела меня в номер люкс в отеле «Савой». На самом деле, кроме кровати, пыльного кресла и мертвых мух, в комнате ничего больше не было. – Так что я оставлю вас.
Она направилась к дверям, но на пороге обернулась и добавила:
– Ванная сразу же по коридору. Ничего особенного. – Я ни на секунду не усомнился в правдивости ее слов.
Я прибрал в комнате – смел паутину и мух – и разобрал свои вещи, положив джинсы и пару свитеров на кресло. Затем достал свой блокнот и нашел номер телефона Шоу. Хотел позвонить ему по мобильнику, но сети не было. Я взял из бумажника несколько монет и спустился по лестнице в паб, где чуть раньше заметил таксофон. Пес все так же неподвижно лежал перед пылающим камином; хозяйка заведения уже опять стояла за стойкой бара и, не торопясь, старательно вытирала бокалы.
Я набрал номер Шоу. Несколько секунд шел вызов, потом в трубке проскрипело:
– Алло?
– Алло, мистер Шоу. Это Адам Вудс. Вы просили позвонить вам по приезде. Так вот, я уже здесь.
– Да, рад вас слышать, – сказал он после того, как немного отдышался. – Очень рад.
Чувствовалось, что настроение у него поднялось. Очевидно, он уже почуял запах денег, предвкушал, как через день-другой будет держать в руках тысячу фунтов.
– Скажите, когда можно к вам зайти? Повидаться с вами… и забрать материал, что вы упоминали.
– Ах, ну да, дневник… дневник. – Шоу прокашлялся. – Приходите сегодня, если хотите. Если вам это удобно.
Меня вдруг захлестнуло чувство омерзения к этому гадкому человечишке, пытающемуся нажиться на своем покойном «пасынке».
– Вполне. Скажем, если я зайду… в пять?
– Очень хорошо. Замечательно, мистер Вудс. Буду ждать с нетерпением.
Шоу объяснил, как добраться до его дома, потом, помедлив в нерешительности, спросил:
– А… в-вы привезли их с собой? Видите ли, я ничего вам не покажу, пока… не… получу причитающееся мне вознаграждение.
– Вы говорите о деньгах? Есть ли у меня деньги?
– Э-э…
– Да, мистер Шоу, не беспокойтесь. Деньги я привез. Можете пересчитать их при мне, если угодно.
– Нет… я не хотел… Просто…
– Не смущайтесь. Я все понимаю.
О, я прекрасно его понимал. Подлый, алчный шантажист. Положив трубку, я подумал, что, возможно, стоит его проучить. В воображении мелькнул образ Шоу. Я понятия не имел, как он выглядит, но представлял себе его высохшим, седым, серым, как пепел, старикашкой, из которого песок сыплется. Я был уверен, что раздавлю его так же легко, как сгоревшую бумагу.
Поднимаясь в свою комнату, я задумался о нравственной стороне вопроса. Если я передам деньги шантажисту, разве я не стану такой же мразью, как он? Меня затошнило при мысли о том, что я могу испачкать руки, замараться, якшаясь с подобными Шоу типами. Ведь я как человек гораздо лучше, порядочнее.
В своей комнате я достал письмо, которое Крейсу прислал Шоу. Интересно, что за игру он ведет? Можно ли ему доверять? Стоит ли отдавать деньги до того, как я увижу сам дневник? А вдруг у него вообще нет дневника? Может, этого дневника вообще не существует? Меня охватил внутренний трепет, горло сжалось, на лбу выступили капельки пота. Нет, я подведу Крейса, если не добуду этот дневник. Я обязан защитить его память. В конце концов, я его избранник. Он надеется на меня, верит мне.
Нужно быть готовым к любой непредвиденной случайности. Я должен быть сильным. От того, как сложатся сегодня события, зависит мой успех. А я уже так много раз терпел поражение. Я не вправе уклониться от того, что должен сделать. Ни при каких обстоятельствах.
Я отправился на встречу, зная, что приду раньше условленного времени. Ливень прекратился, небо стало проясняться, но ветер продолжал сдувать дождевые капли с деревьев. Ладонями я пригладил волосы назад, оголив лоб. Шагая, я теребил в кармане пачку наличных. Деньги, конечно, я Шоу покажу, а вот получит ли он их – это другой вопрос. На этот счет решения я пока что не принял.
Шоу жил в маленьком ветхом домике, стоявшем на краю поля, за которым высился лесистый горный хребет. Перед домиком проходила узкая дорога, которая вела к деревенской церкви. В пять часов зазвонил церковный колокол – жалкая попытка символизировать порядок. Что-то не то в этом мире.
Я стоял перед маленьким, почти кукольным домиком. Крыльцо и желтая стена были увиты жимолостью. Из трубы вился тонкий дымок. Я постучал. Дверь отворилась почти сразу же. Старичок – маленький, тщедушный, седой, почти такой, каким его нарисовало мне мое воображение, – с удивлением смотрел на меня. Веки его задергались, рот открылся. Чтобы не упасть, он прислонился к дверному косяку. Может быть, я потревожил его послеполуденный сон? Но в таком случае он не отворил бы дверь так быстро. Или он ожидал увидеть кого-то старше?
– Здравствуйте… мистер Шоу? Я Адам Вудс.
Я протянул руку, и старик, поколебавшись, сделал то же самое. Обмениваясь с ним рукопожатием, я отметил, что ладонь у него влажная и липкая, а пальцы дрожат.
– Проходите, пожалуйста, – сказал он, прочистив горло. – Прошу извинить меня, если вам кажется, что я немного не в себе. Просто я не привычен к подобным вещам. Никогда не участвовал в таких сделках. Все это… выше моего понимания, если вам ясно, что я имею в виду.
– Не волнуйтесь, мистер Шоу. Я уверен, мы с вами достигнем соглашения, которое устроит нас обоих… точнее, вас и мистера Крейса.
Входная дверь открывалась в захламленное помещение, передняя половина которого служила гостиной, а задняя – кухней. В воздухе висел затхлый запах пищи – капусты, печени и бекона. Перед печкой, топившейся дровами, на спинке стула сушился бордовый свитер с треугольным вырезом, от которого поднимался пар.
– Угодил в этот жуткий ливень, – сказал старик. – Надеюсь, ваше здоровье… не пострадало?
Я улыбнулся его словам.
– Нет, к счастью, самый сильный дождь я переждал под крышей.
– Садитесь, пожалуйста, чувствуйте себя, как дома. Присаживайтесь.
Все еще дрожащей рукой он показал на небольшой диванчик, на котором могли бы уместиться только два человека.
– Чаю хотите… или кофе? У меня есть кофе.
– От чаю не откажусь.
Посвистывая себе под нос, Шоу стал заваривать чай, при этом каждые пару секунд он поглядывал в
