– Ясно. Я и не знала, что вы пишите.
– Ну вообще-то, с книгой пока ничего дельного не получается.
После обеда мы пошли пить кофе в элегантную столовую в передней части особняка. В большие окна светило солнце, омывая все и вся бледно-золотистым сиянием. Проводя ладонью по волосам, я заметил, что Лавиния смотрит на меня озадаченно: взгляд прищуренный, брови сдвинуты, так что кажется, будто ее лоб разделен надвое. В следующее мгновение глаза ее стали шире, рот приоткрылся.
– Невероятно, – прошептала она.
– Простите?
– Нет, не может быть, – произнесла она, продолжая пристально смотреть на меня в замешательстве. – Глупость какая-то.
– Боюсь, я вас не совсем понимаю.
Я знал, что она увидела.
– Как же я раньше не заметила?
– Что?
– Вам знакомо имя Кристофера Дэвидсона?
– Нет, – ответил я. – А должно?
– И вы никогда не видели его фотографию?
– Не припомню.
– Пойдемте со мной. – Лавиния поставила чашку на стол и поднялась.
– Прошу прощения?
– Наверх. Хочу показать вам кое-что.
Она стремительно вышла из столовой и почти бегом стала подниматься по широкой деревянной лестнице.
– Вы объясните мне, в чем дело?
Мы зашагали по коридору, на стенах которого висели гравюры с изображением гостиницы и пейзажей Дорсета.
– Через минуту. Просто хочу показать вам кое-что.
В конце коридора она остановилась и, пошарив в сумочке, достала ключ.
– Входите, – сказала Лавиния.
Она бросила сумочку на большую кровать и прошла к туалетному столику с тремя зеркалами. Я закрыл дверь и последовал за ней. Наши отражения в трельяже были похожи на некий странный триптих. Лавиния стала перебирать кипу бумаг; некоторые из них лежали в тонких пластиковых папках. Выходит, она и впрямь собрала большое количество материала о Крейсе, документы, которые могут мне пригодиться.
– Это где-то здесь, я точно знаю, – хмуря брови, проговорила она.
– Что вы ищете?
– Ага, вот. – Лавиния протянула мне копию черно-белого снимка. – Вы видели это раньше? Его фотографию?
– Нет. А что?
– Ничего не замечаете?
– А что я должен заметить?
– Вы и он… вы же как братья-близнецы.
Я взял у нее снимок и сделал вид, будто внимательно изучаю его.
– Ну да, есть поверхностное сходство, – согласился я.
– Нет, не поверхностное. Под определенным углом вы выглядите как одно лицо. И когда вы провели рукой по волосам…
– Ну и что? Кто это?
– Кристофер Дэвидсон. Возлюбленный Гордона Крейса.
– Боже, – выдохнул я, притворяясь потрясенным. – Да, теперь я понимаю вас. Но…
– То-то же. Почему Гордон Крейс остановил свой выбор на вас?
– А что с ним случилось, с этим Кристофером Дэвидсоном?
– Умер, покончил с собой в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году.
Я промолчал, продолжая смотреть на фотографию.
– Вы потребуете у него объяснений? – спросила Лавиния.
– Не знаю, – отвечал я. – Как-то странно все это. Неприятно.
– Да уж, представляю, – произнесла она, кусая губу. – По-вашему, он был абсолютно честен с вами?
– Если подумать, пожалуй, нет, не… особенно, если учесть то, что я увидел сейчас, – сказал я, кивнув на фотографию. – Даже в голове не укладывается.
– Вы не торопитесь действовать, – посоветовала она. – Обдумайте все как следует.
Я глубоко вздохнул.
– Ситуация довольно странная, – заговорил я с таким видом, будто размышляю вслух, – но я уверен, что этому есть какое-то логическое объяснение. Должно быть. И говоря по чести, мне все равно придется вернуться в Венецию. Нужно продолжить работу над романом.
– Как вы поступите?
– Вернусь к мистеру Крейсу, но пока буду молчать.
– Думаете, это верное решение? Я не хочу, чтобы вы делали это только ради меня.
– Нет, нет, я абсолютно уверен, что только так и нужно поступить. К тому же я не могу себе позволить не вернуться туда.
– Что вы скажете ему о Кристофере Дэвидсоне?
– Ничего. Пусть это будет моей тайной. В конце концов, личная жизнь мистера Крейса – это его личное дело, а не мое, вы не согласны?
Лавиния опустилась на кровать и провела рукой по волосам.
– Вы благородный человек. Будь я на вашем месте, даже не знаю, как бы я отреагировала.
– Я всегда считал, что лучше не думать о том, чего не знаешь. Это мой принцип, – сказал я, обводя взглядом комнату. – Наверно, раз я возвращаюсь, вы дадите мне документы, о которых говорили?
– Да, конечно.
Лавиния встала с кровати, вновь подошла к туалетному столику и стала перебирать папки.
– Какие, говорите, вам нужны?
– По-моему, мистер Крейс говорил, что у него нет свидетельства о рождении, родословной, материалов, которые помогли бы ему установить свое происхождение.
– Вот здесь вы найдете кое-что.
Она вручила полную бумаг пластиковую папку. Там лежали копия свидетельства о рождении Крейса, большой сложенный лист формата A3, на котором кто-то начертил генеалогическое древо, и несколько отпечатанных на машинке записей о юных годах Крейса, проведенных в Эдинбурге, в том числе заметки о школе, где его отец преподавал естественные науки.
– Спасибо. – Я посмотрел на Лавинию. – Мистер Крейс будет вам очень признателен. И…
– Да.
– Вам удалось набросать автореферат, о котором мы говорили?
– Но ведь мистер Крейс уже принял решение. Зачем ему это?
– Думаю, ему будет спокойнее, если он ознакомится с вашими набросками.
– Боюсь, прямо сейчас ничего такого я вам дать не могу.
– Ничего страшного, – сказал я. – Я сделаю копии с этих документов, и, когда буду возвращать их вам, вы, возможно, к тому времени уже подготовите что-нибудь. Я должен как можно скорее возвратиться к мистеру Крейсу. Нельзя надолго оставлять его одного.
– Договорились. – Лавиния проводила меня до двери. – Еще раз большое спасибо за обед, Адам. Вы очень любезны.
– Был рад услужить.
Когда я открыл дверь и обернулся, собираясь попрощаться, Лавиния шагнула ко мне и чмокнула меня в щеку. От нее пахло жимолостью. Точно такими же духами с тошнотворно-сладким ароматом пользовалась и
