– У вас вид озабоченный, – заметила Лавиния. – Что-то случилось?
– Простите?
– Вот-вот, что и требовалось доказать, – рассмеялась она.
Расставшись с Шоу, я возвратился в гостиницу, где остановилась Лавиния, и встретился с ней в баре. Она хотела отблагодарить меня за то, что я выступил в роли посредника между ней и Крейсом, и настояла на том, чтобы я выпил за ее счет. Она была в приподнятом настроении и уже опорожнила почти целую бутылку вина. Самодовольство затмевало ей глаза, мешало видеть реальное положение вещей. Но, с другой стороны, откуда ей было знать о моих истинных намерениях? Я вернул Лавинии ее материалы, предварительно сняв с них копии с помощью ксерокса, а она вручила мне свой автореферат, по всей вероятности, изрядно поправленный, но все же дававший представление о методах ее работы. Я был не настолько глуп, чтобы переписывать из него целые куски, но, по крайней мере, теперь у меня была модель, структура произведения, то, от чего я мог отталкиваться, работая над своей книгой. Наполняя в очередной раз ее бокал красным вином, я убеждал себя, что это я должен праздновать победу.
– Ох, простите, Лавиния, – сказал я со вздохом. – Никак не могу забыть того юношу на фотографии. Надо ж, как мы с ним похожи. Как его звали?
– Кристофер. Кристофер Дэвидсон.
– Точно. Да, я говорил, что постараюсь забыть об этом, что это ничего не значит, но чем больше думаю, тем больше недоумеваю. Как-то странно все это, очень странно. Простите, вам, наверно, кажется, что я несу чушь.
– Ну что вы, не говорите глупостей. Конечно, это очень странно. Еще как. Я и сама никак не могу этого понять.
– Вы спрашивали, почему мистер Крейс нанял меня. Тогда по наивности я полагал так: потому, что я понравился ему, или хотя бы потому, что, на его взгляд, я способен справиться с обязанностями его личного секретаря. Но теперь…
– Что?
– А теперь пытаюсь понять, что на самом деле он задумал.
– Понимаю. – Лавиния осушила до дна бокал вина.
– Вот потому-то я и не в себе немного. Вы уж простите.
– Но ведь вы вернетесь к нему?
В ее голосе зазвучали панические нотки. Вне сомнения, она решила, что очаровала меня и что я, по всей вероятности, на все пойду ради нее. Я медлил с ответом дольше, чем это было необходимо. Хотелось посмотреть, как из-за страха перед неопределенностью меняется выражение ее лица. Если меня не будет рядом с Крейсом, она потеряет одного из своих самых близких союзников.
– Да, вернусь, – устало произнес я. – В принципе завтра поездом отправляюсь в Лондон, а оттуда самолетом – к мистеру Крейсу. Но только потому, что иначе нельзя. Я должен продолжить работу над книгой.
– Ах да. Вообще-то, я хотела расспросить вас об этом, – призналась она. – Вы избрали местом действия Венецию?
– Да. Часть событий будет происходить в Венеции, часть – в Англии.
– Интригующе. В настоящее время?
– В основном, – отвечал я. – За исключением одного небольшого эпизода. Маленькая часть будет посвящена прошлому.
– Значит, вы уже начали писать…
Я колебался, не зная, что сказать.
– Простите… вы, наверно, не хотите говорить об этом.
– Нет, дело в другом. Я все думаю о той фотографии… даже не знаю…
– Я вас очень хорошо понимаю. – Лавиния несмело положила руку мне на колено. – Вам нужно глотнуть свежего воздуха. – Это было произнесено кокетливым тоном. – Не хотите прогуляться?
– Прямо сейчас?
– Да. Возможно, это поможет вам найти ответы на ваши вопросы.
– Хорошо.
– Тогда схожу за плащом. – Лавиния улыбнулась. Поднимаясь, она была вынуждена ухватиться за стул. – О, черт. Вино ударило в голову. – Она провела рукой по волосам и нервно, как девчонка, хихикнула. – Подождите здесь. Я быстро.
За те пять минут, что я ждал Лавинию, я понял, что мне представилась идеальная возможность. Теперь или никогда. Лавиния свое дело сделала.
– Готовы? – спросила она слегка заплетающимся языком. В своем номере она накрасила губы сливовой помадой и припудрила лицо, чтобы выглядеть более презентабельно, но все равно было видно, что она немного пьяна.
– Да, – ответил я. – Но мне тут в голову пришла одна идея.
– Какая?
– Сам не понимаю, как мог я об этом забыть.
– О чем?
– Как подумаю, что я мог уехать и не показать вам… ужас.
– Ради бога, Адам. Что?
