только он ушел, сбежала вниз по лестнице, вышла в сад и заперла калитку. Патрик Огилви не войдет через нее снова.
Она вернулась в дом и позвонила в палаццо. Ответила Лусия, горничная миссис Девон.
— Вы опаздываете? Что случилось? Она подумала, что с вами что-то случилось, и очень расстроилась.
— Передайте миссис Девон, что мне очень жаль, но я не смогу сегодня прийти. Я заболела, — хрипло сказала Антония.
Это было почти правдой, она чувствовала, что в любую минуту может упасть в обморок. Ее лихорадило, трясло, холодный пот выступил на лбу.
— Почему вы не позвонили раньше?
Лусия была маленькой темноволосой женщиной лет пятидесяти с проницательными черными глазами, обветренной оливковой кожей, ее черные волосы постепенно седели. Работала она у миссис Девон уже лет двадцать.
— Я вышла из дома, но потом почувствовала себя так плохо, что вынуждена была вернуться, — смущенно проговорила Антония. Ей было трудно лгать. — Скажите миссис Девон, я надеюсь, что завтра мне будет лучше.
Лусия проворчала:
— Угу.
Антония покраснела, зная, что Лусия догадалась о том, что это неправда. Но она не могла отправиться сегодня в палаццо, притворяться, что у нее все нормально, разговаривать с миссис Девон, как будто ничего не случилось. Она знала, что ее внутреннее смятение непременно отразится на лице.
Девушка положила телефонную трубку и прилегла на постель. Она была одна в пустом и молчаливом доме, а за его пределами находились пыльные маленькие скверы, тихие улочки. Ей нужно было побыть одной. Служанка приходила убираться, но сегодня ее не будет.
Дрожа, она свернулась клубочком, ее руки вцепились в колени. Он мог уйти сейчас, но он вернется. Она знала это.
На нее давил кошмар прежних лет, и Антония снова боялась заснуть. Когда Патрик коснулся ее, она почувствовала головокружение. Воспоминание об этом заставило ее сердце биться быстрее. Ее кожа горела, она закрыла глаза. Нет! Она не должна об этом думать, но и не может выбросить это из головы.
Антония закрыла лицо руками, застонав. С той ночи на пляже ее ужасала любая духовная или физическая близость. Она предпочитала держать людей на расстоянии, закрываться и прятаться от них.
И вдруг Патрик Огилви… Он так разволновал ее. Пытаясь понять ее состояние, он задавал ей вопросы, на которые она не хотела отвечать. Он держал ее на руках, когда она упала в обморок. А потом этот случай с медальоном… Его глаза были такими быстрыми и проницательными, что, казалось, он видит ее насквозь.
Он рассердил, испугал, обеспокоил ее, но за каких-то полчаса стал намного ближе, чем кто-либо еще за последние два года.
На следующий день девушка отправилась в палаццо раньше, чем обычно. Если Патрик и приходил, то не обнаружил ее дома.
Антония была очень занята весь день, сортируя содержание большого сундука, в котором лежали разные предметы: несколько очень ценных книг, набор китайских тарелок восемнадцатого столетия, старые пластинки, портфель анатомических рисунков лошадей, собак и других животных, относящийся к викторианской эпохе, деловые бумаги и письма.
Пэтси Девон ненадолго заглянула в комнату. Ей было за сорок, она была очень стройной, беспрестанно сидела на диете, у нее были светло-голубые глаза и светлые волосы. Выглядела миссис Девон гораздо моложе своих лет и одевалась безукоризненно. На ней был шелковый голубой костюм, жакет как бы струился поверх брюк, которые раздувались на бедрах и были завязаны на щиколотках.
— Понятия не имею, откуда это все, — сказала она, всматриваясь в груду предметов, разложенных Антонией на столе. — Где сундук, в котором все это было?
Миссис Девон осмотрела его, увидела этикетку, оторванную с одной стороны.
— Я думаю, мы купили это на аукционе в Париже. Да, вот адрес на французском. Он любил блошиный рынок в Париже и никогда не мог устоять перед тем, чтобы не покопаться на прилавках и не купить какого- либо старья. Есть здесь что-либо ценное?
— Я думаю, что самое ценное — эти старые пластинки. Они очень редкие, и я не могу проиграть их, поскольку нужен подходящий аппарат. Но если это какие-либо знаменитые записи, они могут стоить очень дорого. Мы дадим их оценить эксперту.
— Как вы во всем этом разбираетесь? — спросила Пэтси, взяв одну из пластинок и с любопытством покрутив ее в руках. — Я бы и не догадалась, что они вообще представляют какую-то ценность.
Пэтси была четвертой женой Гэса Девона, намного моложе своего мужа, которому было шестьдесят, когда он женился на ней. Гэс коллекционировал женщин, как коллекционировал предметы искусства. Никто из его предыдущих жен не сохранял долго этот статус — он быстро терял к ним интерес, но брак с Пэтси продолжался почти двадцать лет вплоть до его смерти. И хотя Антония не знала мистера Девона, она могла понять, почему Пэтси удалось удерживать его дольше, чем другим. Она была живой, добросердечной, дружелюбной женщиной, и Антония очень любила ее. Что касается Сая, Пэтси была ему как сестра и одобрила вхождение Антонии в их семью.
— Ну, разбирайтесь с этим, милочка. — Пэтси широко улыбнулась ей. — Я отправлюсь на ланч с Эми Пэтерсон, увидимся позже.
Второй завтрак Антонии стоял на подносе в уголке комнаты. Еда была простой: дыня, паста с беконом и грибной соус. Позднее Лусия зашла за подносом и замешкалась, осматривая то, чем занималась девушка.
— Какого хлама накупил тот мужчина! Я бы выбросила все это вон.
— Тогда бы вы выбросили крупную сумму денег, — сказала ей Антония и была удивлена быстрым, проницательным взглядом, который на нее бросили.
— Это что, действительно ценно? Весь этот пыльный старый хлам?
— То, что вы видите на столе, стоит по меньшей мере тысячи, — заверила ее Антония, и Лусия не смогла скрыть своего удивления.
— С ума сойти.
Она подхватила поднос, посмотрев на пасту.
— Вы даже не прикоснулись к ней.
— Напротив, она очень вкусная, — заверила ее Антония. — Но тут было слишком много для меня.
— Вы едите меньше мышки! Неудивительно, что вы такая бледная и худая. Не могу понять, что мистер Сай нашел в вас. Ему нужна была румяная пышная красавица, а не мертвенно-бледная малышка вроде вас.
Лусия была не только горничной миссис Девон. Она управляла домом железной рукой. Было еще несколько служанок, которые убирались и готовили. Лусия отдавала им приказы и не спускала с них глаз, как, впрочем, и с Антонии. Она считала, что у нее есть право обсуждать все, что происходило в семье Девонов.
Антония не возразила. Лусия удовлетворенно улыбнулась и зашагала из комнаты. Девушка продолжила свою работу, чувствуя себя странно смущенной и желая, чтобы Сай позвонил ей. Он заставлял ее чувствовать себя в безопасности.
В безопасности… Ее улыбка исчезла, лицо замерло и побледнело. Патрик Огилви почти доказал ей, что ее так называемая безопасность фальшива и нереальна.
А собственно, почему? Она никогда ни с кем до этого не чувствовала ничего подобного. Ее родители всегда исключали дочь из своей жизни. С детства она была обделена лаской, вниманием и заботой. Она была счастлива только с дядей Аликсом и Сьюзен Джейн, которые создавали ей иллюзию спокойной семейной жизни.
Ей было очень хорошо той ночью на вилле в Бордиджьере. На вечеринке было много ее ровесников.
