Он рывком сел в постели, схватившись за правую руку. Нашарил выключатель лампы на ночном столике, щелкнул, с неимоверным облегчением ощупал ладонь – все на месте, все пять пальцев.
И на кончиках никакой крови. Никаких кровавых пятен на простынях.
Повалился на спину, тяжело дыша. Господи, ну и кошмар. Жутко реальный. Демоны давно не снились... пожалуй, с конца прошлого года. Зачем сегодня явились? Во сне присутствовала картина Мелани. Из-за нее? Почему? Каким образом? Ничто в ней не наводило на воспоминание о чудовищах.
Джек скатился с кровати, зашлепал в гостиную. Все на месте. С некоторым облегчением увидел знакомые битком набитые полки, хотя знал, что снова заснуть будет не так-то легко.
Вытянул руку, пошевелил пальцами, просто чтоб убедиться. Почти чувствовал фантомную боль в кости выше запястья, где рука была во сне перекушена. Вспомнил другие отгрызенные руки – пластмассовые кисти кукол маленькой Мелани Элер. Может быть, поэтому приснилось, что он потерял руку?
Конечно. Можно согласиться. Но откуда ракшасы? Почему они его снова сегодня преследовали?
Он направился на кухню выпить пива.
Среда
1
Измотанный ночным кошмаром и прерывистым сном, Джек поздно вылез из постели, поставил пинту воды для кофе, прослушал речевую почту. Его ждали два сообщения. Первое – отцовское – он встретил со стоном.
«Джек! Джек, ты дома? Вечно его нет на месте. Это папа. Пожалуйста, перезвони. Хочу насчет приезда поговорить».
Насчет приезда... Известно, о чем речь. Прошлой осенью обещал навестить отца во Флориде. Уже весна, а поездка не состоялась. Не то чтобы не хочется повидать папу, просто ясна конечная цель – пристроить его к местному бизнесу, найти «что-нибудь посолидней» наладки электроприборов, которой, по отцовскому мнению, живет сейчас младший сын.
Второй звонок от него же.
«Джек, это папа. Не знаю, получил ли ты мое последнее сообщение, никогда не перезваниваешь, поэтому дай я тебе расскажу, что задумал».
Он с нараставшим дурным предчувствием слушал изложение планов. Уже все устроено, дом во Флориде, где отец поселился после выхода на пенсию, остается в надежных руках, на следующей неделе он едет в Филадельфию к дочери и двум внукам, оттуда заскочит к старшему сыну в Трентон. А потом взорвалась бомба – прозвучали страшные слова, от которых сердце Джека обуял истинный ужас:
«...а раз уж буду на северо-востоке, думаю завернуть в Нью-Йорк, провести с тобой пару дней».
Он сохранил сообщение, чтоб не забыть. Потом перезвонит. Гораздо позже. В данный момент надо собраться и встретиться с Джиа и Вики за ленчем.
Побрился, принял душ, вышел пораньше в надежде развеять туман в голове с помощью быстрой хорошей прогулки.
Кошмар с ракшасами... будем надеяться, что тенденция не сохранится.
Выходя, прихватил купленную для Вики книжку. Заглянул внизу, в подъезде, в свой почтовый ящик, обнаружил ежегодный циркуляр местной Малой лиги[8] насчет благотворительных взносов. Уже пора? Он всегда посылает им щедрый анонимный дар. Значит, скоро пора приступать к сбору средств.
Срезал путь через Центральный парк, направляясь к Мидтауну, пробежал рысцой мимо озера с двумя дикими утками и селезнем, вертевшимися в поисках корма вокруг плававшей пластиковой сумки с надписью «Я люблюНью-Йорк» и латексной хирургической перчатки.
Сегодня прохладнее, в парке не так много народу. Сидевший на одном из перекинутых через озеро мостиков парень разламывал хот-дог, деля между утками внизу на воде, ласточками и голубями на мощеной дорожке; женщина гуляла с четырьмя крошечными итальянскими борзыми в подбитых шерстью ошейниках; пронеслась, взявшись за руки, пара на роликах. Дорожка петляла вокруг огромных гранитных шаров, сорная трава вновь пробивалась в трещинах, на одном камне сверху, подстелив дождевик, сидела в позе лотоса молодая женщина, медитировала с закрытыми глазами.
Через несколько дней парк совсем оживет, народ примется греться на солнце на этих камнях. Ивы, дубы, тополя вместе с айлантом, живучим городским сорняком ростом с доброе дерево, полностью оденутся листвой. Влюбленные будут гулять под ручку, мальчишки перебрасываться «летающими тарелками», родители катать коляски, вдоль дорожки встанут фургончики с мороженым, парочки рассядутся на скамейках рядом с отдыхающими в тени стариками.
У статуи Шекспира Джек заметил небольшую кучку народа. Подумал сперва, что тут развернул коммерческую деятельность какой-нибудь мелкий мошенник из тех, что специализируются на сумочках «Луис Вуиттон» за тридцать пять долларов и «ролексах» за двадцать баксов, которых в последние годы практически вымели с Пятой авеню, но люди не расходились. Потом распознал в сторонке двоих дозорных, стоявших на стороже, угрюмо озирая дорожки.
Улыбнулся – наперсточники. Любо-дорого посмотреть.
Один из дозорных еще за пятьдесят футов заподозрил в нем легавого. Парню и его напарнику, стоявшему шагах в десяти дальше, едва стукнуло восемнадцать. Дутые куртки, широкие штаны, расшнурованные бутсалы. Тот, что поближе, чернокожий с обесцвеченными волосами, в надетой козырьком назад бейсболке, сохранял абсолютно бесстрастный вид, но Джек знал, что лазерный взгляд шустрых темных глаз анализирует его одежду, походку, манеры.
Ты меня сильно обидишь, приняв за копа в штатском.
Он замедлил шаг, изобразив на лице любопытство. В команде типичных наперсточников должно быть пятеро ребят. Двое на шухере, двое подставных зазывал и кидала, работающий с наперстком на карточном столике.
