секунд.
– Неужели так быстро читаешь? – усомнился он.
– Нет, я имею в виду художественное оформление.
– Оформление? Там же просто рисунки.
– Да, но что художник делает одними черными чернилами в маленьких беленьких книжечках! – Она восторженно тряхнула головой. – Композиция великолепная. – Закрыла книжку, взглянула на обложку. – Кто это сделал?
– Некий Гарольд Грей. Он придумал сиротку Энни.
– Правда? Я знаю Энни по спектаклю и фильму, а о нем почему-то никогда не слышала, работ не видела.
– Наверно, потому, что во времена твоего детства в Айове в местных газетах комикс не печатался. Он перестал выходить в конце шестидесятых, а после смерти Грея про Энни уже не стоит читать.
– Сколько всего выпусков?
– Дай подумать... Первые вышли в двадцатых...
– Ух ты! Сорок лет продолжались?
– Лучшие сделаны в тридцатых – сороковых. В той книжке, что у тебя, появился Пенджаб.
– Пенджаб?
– Да. Здоровенный индус. В фильме его Джеффри Холдер сыграл. Мне больше всего нравятся в «Сиротке Энни» персонажи вроде Пенджаба и Аспида – с Аспидом лучше не связываться. Этот самый Грей – настоящий американский Диккенс.
– Я и не знала, что ты любишь Диккенса.
– Со средней школы.
– Впрочем, я тебя понимаю, – сказала Джиа, снова листая книжечку. – Понятно всем слоям населения.
– Я никогда особо не задумывался о его искусстве.
– Задумайся. Хороший художник.
Джек поверил ей на слово. Джиа сама художница, для оплаты счетов выполняет коммерческие заказы вроде книжных обложек, журнальных иллюстраций, постоянно пишет для души, стараясь заинтересовать галереи, устроить выставку.
– Есть в нем что-то от Томаса Наста[10]. А у него кое-что позаимствовал Крамб.
– Из андерграунда?
– Именно.
– Ты знакома с подпольными комиксами? – удивился Джек.
Она взглянула на него:
– Когда речь идет о рисунках, я хочу со всем познакомиться. И тебя начну снова таскать на выставки.
Джек застонал. Она без конца его тянет на вернисажи, в музеи, он время от времени уступает, но почти ничего из увиденного удовольствия не доставляет.
– Если считаешь нужным. Только без залитых мочой стен и кирпичных штабелей на полу, хорошо?
– Хорошо, – улыбнулась Джиа.
Он заглянул в бездонные, до сумасшествия голубые глаза. Один взгляд на нее приводит его в трепет. Блещет тут, как драгоценный камень. Двое мужиков у окна то и дело поглядывают. Нечего их упрекать. Сам бы целыми днями смотрел. Почти без косметики – нет нужды, – все настоящее. При высокой влажности светлые волосы вьются, стрижка короткая, поэтому за ушами вспархивают пушистые крылышки. Она их терпеть не может, а ему нравится. Сейчас крылышек целая стая. Протянул руку, поправил перышко.
– Ты чего?
– Просто хотелось до тебя дотронуться. Убедиться, что настоящая.
Джиа улыбнулась своей бесподобной улыбкой, взяла его за руку, легонечко прикусила указательный палец.
– Убедился?
– На данный момент. – Джек поднял палец со следами зубов, погрозил. – Учти, это мясо. Ты же новоиспеченная вегетарианка.
Успел отдернуть палец перед новым укусом.
–
– Из религиозных соображений? Или из злого умысла против овощей?
– Да нет... У меня в последнее время пропал аппетит ко всему, что самостоятельно бродит вокруг, прежде чем оказаться в тарелке. Особенно в том же виде, как при жизни.
– Например, индейка?
