Бездна

– Хотите сказать...

– Что убью его? – Он покачал головой. – Позабудьте об этом.

– Я думал...

– Забудьте. Я порой допускаю ошибки. Предпочитаю иметь возможность вернуться и поправить дело.

Физиономия Шаффера выражала попеременно разочарование и облегчение. Облегчение, наконец, победило.

– Знаете, – чуть улыбнулся он, – как я ни желаю ему погибели, рад слышать от вас такие слова. То есть если бы вы согласились, до конца жизни думал бы, что сам вас на это толкнул. – Он тряхнул головой, глядя в сторону. – Страшно подумать, до чего можно дойти.

– Речь идет о вашей сестре. Ее избивают, вы должны с этим покончить, но сами не справитесь. Вас можно понять. Только зачем я вам нужен? Знаете, против подобных вещей существуют законы.

– Правильно. Конечно, есть законы. Но при этом придется писать заявление. Сейл никогда в жизни не согласится.

– Боится?

– Черта с два боится! Его защищает, говорит, мол, он так устает, так нервничает, что иногда теряет контроль над собой. Каждый раз повторяет: сама виновата, взбесила его, не надо было злить. Поверите такому дерьму? Как-то вечером прибежала ко мне, оба глаза подбиты, челюсть распухла, на горле багровые пятна – он ее душил. Я чуть не рехнулся. Помчался сюда, готовый убить его голыми руками. Конечно, Гас малый здоровый, однако и я не слабак. Вдобавок он едва ли когда- нибудь дрался с тем, кто способен дать сдачи. Приезжаю, вопя во все горло, как бешеный, а он уж приготовился. Кликнул пару соседей, стоит в дверях с бейсбольной битой. Говорит, только попробуй, я за себя постою, звякну копам, предъявлю обвинение в нападении и побоях. Я ему говорю, подойди еще разок к моей сестре, не останется ни одной целой кости, нечем будет телефонный номер набрать!

– Похоже, ему было известно о вашем приезде.

– А как же! В том-то и дело, с ума можно спятить! Сейл от меня позвонила и предупредила! Назавтра он ей розы прислал, признался в вечной любви, поклялся, что больше такого не повторится, и она поскакала назад, будто ей сделали большущее одолжение. Как вам это нравится?

Джек постепенно распалялся, слушая Шаффера. Наконец, повернулся к нему на сиденье:

– И вы только теперь мне об этом рассказываете? – Фактически не крикнул, но однозначно дал понять, что кипятком писает.

– А что? В чем проблема?

– Не надо мозги пудрить! Вы же знаете, никто связываться не станет, как только узнает, что ваша сестра мазохистка.

– Нет...

– Вот что я вам скажу. – Он нащупал ручку дверцы. – Прихватите дубинку, подкараульте его в переулке или на автомобильной стоянке. Справитесь своими силами.

– Постойте! Пожалуйста! Разве я об этом не думал? Уже грозил при свидетелях. Если с ним что случится, меня первого заподозрят. Не могу пойти на преступление, когда у меня своя семья, дело... Детям надо что- то оставить... Расправлюсь с Гасом – попаду в тюрьму. Он меня всего лишит. Жена с детьми окажутся в каком-нибудь приюте, а он переедет в мой дом. Система правосудия!

Джек ждал окончания долгой паузы. Вот она, знакомая «уловка-22» [14], которая не позволяет ему выйти из дела.

– Я думал, – заговорил, наконец, Шаффер, – привезу вас сюда, увидите, какой он здоровяк рядом с маленькой слабенькой Сейл...

– И что? Зальюсь слезами? Забудьте. Даже если хорошенько припугнуть мерзавца, ничего не изменится. По-моему, у вашей сестры проблем нисколько не меньше, чем у него самого.

– Правда. Я с парой докторов разговаривал. Говорят, какая-то взаимозависимость. Ничего не пойму. – Он покосился на Джека: – Поможете?

– Не вижу способа. Во-первых, семейное дело всегда трудно улаживать, а в данной ситуации особенно. Мои методы тут не помогут.

– Понимаю... знаю, обоим надо в психушку, Сейл в любом случае. Не скажу насчет Гаса. По-моему, его уже не вылечишь. Думаю, ему нравится избивать ее. Слишком нравится... Не отступится, несмотря ни на что. Тем не менее, хочу попытаться его отучить.

– Вряд ли он пойдет к психиатру только потому, что вам или еще кому-то этого хочется.

– Конечно, не пойдет. Может, его в больницу забрать... – Шаффер поднял брови, предлагая Джеку закончить мысль.

– Вы действительно думаете, что, если вашего зятя временно уложить на больничную койку, самого сделать жертвой насилия, он возьмется за ум и начнет просить помощи?

– Стоит попробовать.

– Нет, не стоит. Экономьте деньги.

– Ну, если не образумится, можно уговорить лечащего или другого врача, чтоб его образумили.

– Уверены, что это изменит дело?

– Не знаю. Я на все готов, кроме убийства.

– А вдруг не получится?