первым.
— Н-нет, вообще-то я раньше договорилась пойти на концерт.
— Так что же ты не сказала ему сразу про концерт?
— Не сообразила, что число то же самое! Ты знаешь, какая я рассеянная по части всяких таких вещей.
— Кому ты говоришь?! И что теперь собираешься делать?
— Не знаю. Я не понимала, как это будет ужасно, если Магда и Надин со мной поссорятся. Это нечестно, они обе всегда ставят мальчиков на первое место. Надин — когда встречалась со своим ужасным Лайамом, а Магда когда ходила с этим мерзким Грегом.
— А, — говорит Анна. — И какие напрашиваются выводы на тему мальчиков и подруг? Мальчики чаще всего бывают не на всю жизнь, даже если какое-то время ты от них без ума. А ваша дружба с Магдой и Надин — это нечто совершенно особенное. Может быть, поэтому все мальчики чувствуют в ней угрозу для себя.
— Так ты думаешь, я должна отказать Расселу?
— Не знаю. Трудно решать. По-моему, здесь нет ни правых, ни виноватых. А куда тебе на самом деле хочется пойти, Элли, на бал или на концерт?
— И туда, и туда! — отвечаю я. — Мне хочется сделать приятное Расселу. Я знаю, этот бал очень много для него значит. Но, с другой стороны, Магда действительно предложила пойти на концерт ради того, чтобы меня поддержать, а теперь ей самой нужна поддержка, и Надин тоже. Ох, Анна, я не могу пойти с Расселом! Как ты думаешь, он поймет?
— Нет! Но ты уж постарайся как-нибудь загладить обиду, — говорит Анна.
Она видит выражение моего лица.
— Нет-нет, не этим способом! — вскрикивает она, и мы обе дружно хохочем.
Глава 7
Опасное время
Грустно, когда ты кругом виноват. У меня такое чувство, как будто меня щелкнули по носу, отобрали вкусную косточку и загнали в конуру. Магда и Надин не встречают с распростертыми объятиями мое сообщение о том, что я все-таки смогу пойти на концерт Клоди.
— Только не надо делать нам одолжение, — говорит Магда.
— Очевидно, тебе гораздо больше хочется пойти танцевать с Ходячим Альбомом, — говорит Надин.
Приходится сделать глубокий вдох и терпеть. Я напоминаю себе, что они — мои любимые подруги, их любовь, поддержка и понимание для меня очень важны, хотя в данную минуту мне больше всего на свете хочется надавать Магде по самодовольной физиономии, а Надин как следует дернуть за длинные колдовские волосы. Но я сдерживаюсь, и у них тоже понемногу улучшается настроение. К концу уроков наши отношения почти приходят в норму, и мы принимаемся строить планы: что надеть на концерт Клоди и как туда добраться, хотя еще неизвестно наверняка, которого из пап удастся запрячь, чтобы он нас отвез. Прощаясь, я быстро обнимаю Магду и Надин, и они тоже крепко обнимают меня.
Мы снова лучшие подруги — как полегчало на душе! Но теперь нужно рассказать Расселу…
Это оказывается еще хуже того, что было раньше.
И ведь не отвертишься. А самое ужасное, что, увидев меня в «Макдоналдсе», он тотчас начинает тараторить насчет бала, и как ему жаль своих приятелей, которым не удалось никого пригласить, и как он рад, что может привести меня.
— Не слишком радуйся, Рассел, — говорю я печально, чувствуя, как в животе завязывается тугой узел. — Точнее говоря, приготовься основательно огорчиться. И вдобавок еще здорово разозлиться на меня.
— Элли, что случилось? Господи, ты ведь сможешь прийти? Только не говори, что твой папа запретил. Он просто обязан тебя отпустить!
Я вижу проблеск света в конце тоннеля.
— Мне так жаль, Рассел. Я бы все отдала, лишь бы пойти с тобой на танцы. Но ты прав, папа запретил.
— Ох, нет! А мне показалось, что я ему даже понравился после первых тяжелых десяти минут разговора. Почему он тебя не пускает?
— Наверное, вспоминает танцульки своих школьных лет и то, что там происходило, — вру я без запинки. — Он в последнее время со мной такой строгий, Рассел. Я и так, и сяк к нему подъезжала, а он — ни в какую.
Прости меня, папа! Я чувствую себя последней подлюкой, но никак иначе мне не удастся оправдаться перед Расселом.
— А может, мне поговорить с твоим папой, вдруг получится его убедить? — предлагает Рассел.
— Нет! Нет, я думаю, от этого он только хуже рассердится. Он ведь не знает, что я так часто с тобой встречаюсь. Ох, Рассел, пожалуйста, не надо. — Я пугаюсь по-настоящему. — Тогда он вообще запретит нам видеться. Он уже и так не разрешает мне выходить из дому по вечерам.
— А на концерт он тебя отпускает. — Рассел прищуривает глаза. — Ты уверена, что все это — не просто предлог, чтобы не ходить со мной на школьный бал, а отправиться со своими обожаемыми подруженьками?
— Нет! Рассел! Я никогда не вру, — заявляю я с оскорбленным видом.
— Но ты же пойдешь на концерт? — не отступает Рассел.
И зачем только я сказала ему про концерт???
— Ну, может быть, — неохотно сознаюсь я. — В конце концов, Магдин папа достал билеты, не пропадать же им. А мой папа не возражает, потому что… Потому что он сам нас отвезет, а потом заберет домой, так что мы все время будем у него на глазах.
— А что, если он отвезет нас с тобой на бал, а потом заберет домой? Тогда мы все время будем у него на глазах, — говорит Рассел.
— Это совсем другое дело.
— Действительно, совсем другое дело, — говорит Рассел, и мне не нравится, как он это произносит.
Он не предлагает пойти погулять в парк. Он вообще ничего не предлагает. Полчаса мы маемся в «Макдоналдсе», потом Рассел демонстративно смотрит на часы.
— Надо же, уже так поздно? Мне, наверное, пора. Кучу уроков назадавали.
— Ты злишься на меня, да? — лепечу я.
— Да нет, все в порядке. Я все понимаю. — Но, похоже, он совершенно ничего не понял.
— Мне так совестно, что я тебя подвела.
— Да ну. — Рассел пожимает плечами. — Может, приглашу какую-нибудь другую девочку.
Его слова звучат как пощечина. Я встаю. Мне нехорошо.
— Все правильно, — говорю я. — Ну, до встречи.
— Угу, до встречи, — говорит Рассел.
Мы оба знаем, что это значит. Мы больше не встретимся. Никогда.
Я пытаюсь убедить себя, что, раз он способен на такую мелкую подлость только из-за того, что я не смогла пойти с ним на школьный праздник, то и не стоит о нем беспокоиться.
