Рожденный дважды

— Конечно, смешно! Просто потрясающе.

Однако обе женщины, судя по выражению их лиц, не были с ним согласны, и меньше всех ма. Она выглядела сердитой и испуганной. Джим должен был признать, что и сам чувствует себя немного неуютно. Он знал, что он — не Антихрист. Черт побери! Он перестал верить во всякую чертовщину, еще когда учился в школе Божьей Матери, скорбящей по футболу. Но это не значило, что ему нравилось, когда другие верили, что он — дьявол или еще что-то в этом роде.

Однако разговоры о том, что у него нет души… это было неприятно и свидетельствовало о весьма оригинальном мышлении психов, собравшихся у его дома. Во всяком случае, Джим не мог с уверенностью сказать, что он верит в существование души. Ему представлялось, что человек рождался, старался изо всех сил подобающим образом прожить столько лет, сколько мог, а затем умирал. Вот и все. Никакой души, никакого рая или ада, никакого преддверия ада и чистилища.

А что, если такая штука, как душа, действительно существует?

А что, если у него ее нет?

Несмотря на весь свой врожденный скептицизм, несмотря на презрение к религии, мистицизму, спиритуализму и всем другим «измам», к которым прибегали люди на протяжении столетий, чтобы спрятаться от суровой действительности, он знал в глубине своего существа, что, если такая штука, как душа, существует, он хотел бы ее иметь.

— Я настроена на то, чтобы вызвать полицию, — сказала его мать. — Пусть явится сержант Холл и велит им катиться подальше. Их ждет фиаскал.

— Фиаско, ма, — поправил ее Джим. — Но оставайся на месте. Я их напугаю.

Не обращая внимания на дружный протест женщин и Билла, он поспешил к двери. Может получиться забавно.

Позади себя он услышал, как Кэрол сказала:

— Я вызываю полицию.

12

— Кто это сюда идет? — спросил Грейс мистер Вейер со своего места на заднем сиденье машины Мартина.

Грейс чуть не задохнулась, когда узнала человека, шедшего от дома к воротам.

— Это Джим.

— Клон? Тот, кого они считают Антихристом?

— Да! Идет прямо к ним!

— Довольно смело для того, кого считают «отродьем дьявола», вы так не думаете?

— Я не знаю, что и думать, — ответила она. Перед ее глазами все еще стояло ужасное зрелище — клубы дыма над старым домом Генри. А теперь это. Она почувствовала себя совсем несчастной.

— И вы не одна, — мягко проговорил мистер Вейер. — Никто здесь не знает, что и думать.

13

— Привет, граждане! — сказал Джим и подошел к воротам, засунув руки в карманы с самым беспечным видом, на какой был способен. — В чем дело?

— А кто вы? — спросил тощий парень, который раньше разговаривал с Биллом. Если Джим правильно запомнил, Билл назвал его Спейно.

— О, дружище, вы знаете меня. Я — Джим Стивенс, то есть Антихрист. — Из толпы раздались крики удивления. Некоторые даже отбежали назад и спрятались за спинами других. Ему удалось-таки напугать их. Даже их предводитель сделал шаг назад. Его голос дрожал, когда он спросил:

— Вы… вы признаете это?

— Разумеется. Я пришел в мир, чтобы повергнуть в смятение вас, христиан. Ну, знаете, сеять грех и страх, войну и болезни, ввергнуть человечество в Армагеддон. И все прочее в таком духе. Но, по правде говоря, никак не найду места, где бы мне начать.

— Он издевается над нами! Он пытается сбить нас с толку, превратить все в шутку!

— В шутку? Вспомните-ка последние двенадцать месяцев, громила! — Джим поразился, какая ясная у него голова, несмотря на выпитое перед этим. — На Ближнем Востоке прошла шестидневная война, полностью нарушившая соотношение сил там; в Греции пришла к власти военная хунта; в Таиланде введено военное положение; продолжались военные действия на Кипре, в Палестине и особенно во Вьетнаме; многие тысячи бездомных и голодных беженцев в Сомали, на Иордане и в старом добром Вьетнаме. А в Советском Союзе празднуют пятидесятилетие их революции, которая уже стоила русским и населению Восточной Европы больше тридцати миллионов жизней. Здесь, в нашей стране, произошли расовые беспорядки в Восточном Гарлеме, Роксбери, Ньюарке, Детройте и многих других местах. Черные ненавидят белых, белые ненавидят черных, стриженые ненавидят длинноволосых, которые ненавидят всех, у кого есть постоянная работа, арабы ненавидят евреев, а Ку-клукс-клан ненавидит всех. Все большее число людей курят травку или разрушают свою психику с помощью ЛСД. А кроме всего этого, моего любимого друга, преподобного Адама Клейтона Пауэлла, выкидывают из конгресса! Мне, выходит, уже не остается работы!

Губы Спейно конвульсивно дергались.

— Я… я…

— Дьявол в затруднительном положении, не правда ли? — сказал Джим.

— Не поддавайтесь уговорам Отца лжи! — закричал Спейно.

— Правильно, — откликнулся Джим.

Он думал о том, предвидел ли Хэнли сцену такого рода. Может быть, поэтому он держал в секрете все, что касалось его эксперимента. По-видимому, сработало чутье ученого. До сих пор Джим ненавидел Родерика Хэнли, но с этой минуты его чувства к нему начали постепенно меняться.

А кроме того, без него я не появился бы на свет.

Быть может, он вовсе не был таким уж плохим.

— Антихрист старается убедить нас, что зло на земле — не его рук дело!

Антихрист! Опять это слово! И Джим внезапно рассердился. А по мере того как гнев его рос, страхи и сомнения, терзавшие его на прошедшей неделе, постепенно рассеивались. Какое право имеет это ничтожество с чахоточным лицом говорить ему, кто он? Он сам решит, кто он! А он — Джим Стивенс. Что с того, что у него те же гены, что и у Родерика Хэнли, доктора философии, Нобелевского лауреата? Это ничего не значит. Он не Родерик Хэнли, он совсем другой человек. Он принадлежит себе и больше никому. Ни этим религиозным фанатикам и никому другому он не позволит навешивать на него ярлыки.

Джим улыбнулся. Кэрол была абсолютно права. Быть клоном ровным счетом ничего не значит. Пока Кэрол остается с ним, он со всем этим справится. Все очень просто! Почему он раньше этого не понимал?

— Молитесь! — взывал Спейно к своим последователям. — Заткните уши и не слушайте его ложь!

Джим почувствовал внезапную усталость от этой игры.

— Проваливайте отсюда! — сказал он. — Вы выглядите просто жалко. Убирайтесь, прежде чем здесь появятся полицейские.

— Нет! — закричал Спейно. — Мы хотим, чтобы нас увидела полиция. Пусть мир узнает твое имя, мы должны предостеречь всех христиан о том, кто ты есть в действительности!

— Убирайтесь! — закричал Джим.

Разозлившись по-настоящему, он потянул на себя ворота, но они были заперты. В нем словно