найдется место?
— Дом практически пустой.
— Почему? Ведь место первоклассное.
— Я очень тщательно подбирал соседей.
— Да, но… — Глаза Джека округлились. — Вы хотите сказать?..
— Да, этот дом принадлежит мне. — Джек потер глаза, а Глэкен продолжал: — Я думаю, вы слышали, что случилось с Мауи?
— Нет. А что?
Глэкен вкратце рассказал ему о сообщениях.
— Как вы думаете, она еще жива?
Глэкен кивнул:
— Вполне возможно. Она жила на северо-западном склоне, и если в тот момент находилась дома… — Тут он задал вопрос, который постоянно его волновал: — Когда вы отправляетесь, Джек?
— Завтра.
— Нет, необходимо отправиться сегодня. Каждая минута на счету.
— Это невозможно. Поддельные ожерелья будут готовы не раньше завтрашнего утра. А без них нет смысла ехать. Вот в чем загвоздка.
Глэкен с минуту подумал. Ситуация ухудшается так стремительно, что завтра может быть уже поздно. Но выбора нет. Он не может заставить Джека отправиться сегодня.
— Обещаю вылететь завтра с первым же рейсом — как только ожерелья будут готовы.
— Это может оказаться делом нелегким. Многие авиакомпании отменили полеты.
— Почему? Пилоты не являются на службу?
— Это только одна из причин. Не все самолеты долетают до места. Исчезают в пути. Взлетают, но не приземляются.
— Черт возьми! Что же происходит? Дыры в воздухе?
— Нет. В небе действуют левиафаны. Они уничтожают самолеты. Сбивают их.
Джек ничего не ответил. Снова сел и скептически посмотрел на Глэкена.
— Это правда, — сказал Билл, выводя из кухни Ника.
Он опустился в кресло, на которое падали лучи утреннего солнца. Ник тупо уставился в стену.
— Я видел их, — продолжал Билл. — Они медленно плывут в ночном небе. Каждый величиной с целый город.
Хорошо, что хоть день в нашем распоряжении, — сказал Джек — пусть даже он сокращается. Расалом, пожалуй, допустил ошибку, дав нам такую поблажку.
— Вовсе нет. Дневное время пробуждает все худшее, что в нас есть. Постоянная угроза сплотила бы нас, выявила бы наши лучшие качества. А дневная передышка позволяет воспоминаниям об ужасах ночи прошедшей и страхам перед ночью предстоящей овладеть нами. Позволяет страху деморализовать нас. Страх — вот ключ к могуществу Расалома. Страх — та сила, которая разъединяет людей. Все зло, начиная от войн и расизма вплоть до самых обыденных пороков — таких, как жадность и обжорство, — берет свое начало в страхе. А что в конечном счете есть религия, если не ответ на страх — страх перед смертью, страх перед превратностями судьбы и случайностями, которыми пронизана вся наша жизнь? — Он показал рукой в направлении окна: — Сейчас там властвует страх. Он разъединяет нас, уродует, пробуждает худшее в каждом из нас. И готовит всем нам конец. — Он обернулся к Джеку: — Вот почему вы отправляетесь на Мауи, чтобы вернуть эти ожерелья.
— Я найду способ это сделать, — сказал Джек мягко. — Всегда можно что-нибудь придумать.
Глэкен был уверен, что Джек что-нибудь придумает и вернет ему ожерелья. Но что будет дальше? Он почувствовал напряжение в груди, потом в руках и ногах. Чтобы снять его, он сжал пальцы, пораженные артритом. В самом деле, что же будет дальше? Зная о происхождении металла, из которого сделаны эти ожерелья, он боялся даже находиться в одной комнате с ними. Что будет, если он до них дотронется? Или хотя бы близко подойдет? Остается лишь надеяться, что с ним ничего не случиться. Но он не может рисковать. Он должен держаться на некотором расстоянии от них.
Тут Джек заговорил:
— Знаете, раз дело принимает такой оборот, хорошо бы иметь в пути помощника.
— Я могу отправиться с вами, если хотите, — сказал Билл.
Глэкен вначале сильно удивился, услышав предложение Билла. Взглянул на бывшего священника и прочел в его глазах отчаяние. В чем дело? И вдруг Глэкена осенило. Билл чувствовал себя потерянным, оторванным от корней, жителем той далекой страны, в которую скоро переселятся почти все. Бедняга. Его разыскивает нью-йоркская полиция, как находящегося в бегах подозреваемого в убийстве. Он порвал с Церковью, все члены его семьи мертвы, а единственный уцелевший друг сидит здесь, то выходя из состояния ступора, то снова в него впадая. Что же касается Кэрол Трис, то к ней, подозревал Глэкен, Билл питает чувства куда более глубокие, чем готов признать.
Неудивительно, что ему сейчас море по колено.
Глэкен надеялся, что у Джека хватит здравого смысла не принимать это предложение.
— Мммм… Не имею ничего против вас, Билл, — замялся Джек, — но мне нужен кто-нибудь, кто хоть немного знаком с приемами рукопашного боя.
— Будь я чуть помоложе… — сказал Глэкен не без зависти.
Он мог припомнить времена, когда проклинал годы, проведенные в телесной оболочке тридцатилетнего возраста. Теперь у Глэкена, сбросившего с себя бремя вечности, бывали моменты, когда он мечтал о крепких мускулах, подвижных суставах и гибкой спине.
— Да, — сказал Джек, улыбаясь, — мы составили бы неплохую пару, мне кажется. Но со вчерашнего дня я не перестаю думать об огромном вьетнамце. Подходит ли он для этого дела?
— Ба? Не знаю. Сомневаюсь, что он согласится оставить миссис Нэш без защиты, но попытка не пытка. Если хотите, позвоню ему.
— Пожалуй, лучше я сам с ним переговорю. Возможно, он не сможет устоять против моего неотразимого обаяния.
Билл громко рассмеялся. Джек искоса посмотрел на него:
— Что тут смешного, приятель?
Билл ухмыльнулся:
— Сначалая не мог разобраться, что ты за человек, но сейчас вижу — ты парень что надо.
— Кому какое дело до твоих личностных оценок? Ни одна из них не верна.
Глэкен дал Джеку координаты Тоад-Холла и пообещал предупредить по телефону о его приходе.
После ухода Джека Глэкен потянулся к пульту телевизора, но не успел включить звук, как заговорил Ник своим обычным, невыразительным голосом:
— Их будет недостаточно.
Билл сел перед ним и заглянул ему в глаза:
— Что ты сказал, Ник? Чего будет недостаточно?
— Ожерелий. Они не исправят положения. Для этого вам понадобится что-то еще. Кусочки чего-то другого. Остальные кусочки.
— Что ты имеешь в виду, Ник? Какие кусочки?
Но Ник снова отключился.
— Вы догадались, о чем он говорит?
Глэкен застыл, почувствовав слабость и неотрывно глядя на Ника.
— Боюсь, что да.
