– Такого человека, как я? – спросил Грегори холодно.
– О, извините, – сказала она, допивая чай и вставая, – я не хотела показаться грубой.
– Но… – Уоллес не встал, и, когда их глаза встретились, она заметила, что все следы веселья исчезли с его лица. Теперь это был взгляд человека, который построил империю, человека, который стоит миллионы. Ей стало интересно, скольких женщин он завоевал, скольких из них привлек сочетанием внутренней силы, жесткости и внешнего обаяния. Но сама Софи была невосприимчива к этой притягательной комбинации, хотя, конечно, могла ее оценить.
– Но, – проговорила она, – вы мне показались человеком, который живет на широкую ногу и играет по- крупному. В Эшдауне это невозможно. Жизнь здесь течет медленно и неторопливо, мистер Грегори Уоллес. Ни клубов, ни дорогих ресторанов, ни театров.
– Тогда почему вы живете здесь? Вы женщина молодая, незамужняя. Разве вас не манит яркая жизнь?
Софи спокойно посмотрела на него.
– Это мое дело. Спасибо, что показали дом, и за чай. Мне пора идти.
Прежде чем он смог ответить, она повернулась и направилась к двери, прочь из этого дома, скорей к безопасности велосипеда.
На обратном пути Софи думала обо всем понемногу – о грядущем Рождестве, о приглашении Кэт на ланч к своим родителям, о том, стоит ли теперь, когда Джейд целый день в школе, работать в библиотеке больше обычного. Но за всеми этими мыслями стоял Грегори Уоллес. Признай это! думала она раздраженно. Этот человек волнует тебя, и ты возмущаешься, потому что этих чувств у тебя не вызывал никто после Алана. Да и с Аланом было по-другому. Грегори Уоллес запал ей в душу.
Следующую неделю она провела, стараясь сосредоточиться на более приятных вещах – покупала подарки для Джейд и своих друзей. Подарки для Джейд она прятала на чердаке, и каждый раз, когда заходила туда, чтобы прибавить к остальным еще один презент, удивлялась количеству вещей, накопившихся там. Хорошо, что Рождество уже близко, иначе она могла бы открыть магазин игрушек. Уже давно Софи поняла, что старается компенсировать Джейд отсутствие отца. Обычно она держала себя в рамках, но, покупая подарки, не могла остановиться, и Рождество получалось временем излишеств…
Выходя из дома два дня спустя, она посмотрела, не пришла ли почта. В ящике был один конверт. Софи вскрыла его и обнаружила внутри приглашение на вечеринку. Наверное, это последний раз, когда они приглашают меня, подумала Софи и положила приглашение в карман. Было очень холодно, и, хотя она надела куртку поверх свитеров, пожалела, что поехала на велосипеде, а не на машине, которой редко пользовалась. О приглашении Софи не вспоминала, пока Кэт, пришедшая к ней на обед, не спросила ее.
– Да, я получила приглашение, – ответила Софи.
– И что?.. – Кэтрин посмотрела на нее выжидающе. – Ты пойдешь?
– Нет.
Кэт театрально уронила голову на руки и простонала:
– Тебе не кажется, что ты могла бы чаще появляться в обществе?
– Когда-то в Лондоне я вела светскую жизнь, Кэт. И поняла, что это не для меня. – Алан просто обожал выходы в свет. И Софи, спокойная и сдержанная от природы, выйдя за него замуж, закружилась в водовороте светской жизни, которую сначала находила бодрящей, потом скучной и, наконец, ужасно надоедливой. Она ненавидела фальшивую веселость всех, постоянное тайное соперничество между женщинами, отсутствие времени для себя. Все это было поводом для беспрерывных споров между супругами, и теперь одна лишь мысль о том, чтобы вновь окунуться в этот водоворот, приводила Софи в ужас. – Кроме того, – добавила она, словно оправдывая себя, – я не прячусь от людей, у меня бывают гости.
– Да, какая-нибудь мамочка из школы Джейд заглядывает к тебе на обед.
– Иногда и на ужин, – запротестовала Софи, зная, что не может спорить с подругой, потому что попытка возвести свое почти отшельническое существование в жизнь светской львицы просто смешна.
– И тебе хватает таких скромных развлечений. Ты никогда не ездишь в Лондон. Когда ты в последний раз встречалась со своими лондонскими друзьями?
– Несколько месяцев назад, – призналась Софи.
– Ты же часто приглашала их раньше на выходные. Теперь эти встречи прекратились.
– Теперь трудно быть беззаботной, как раньше. Я – мать. Куда я дену Джейд?
– Разве ты не знаешь, что существуют няни?
– Кто? Конечно, есть люди, которые могут посидеть с девочкой, но…
– Твоим оправданиям грош цена! Ты занята вечером тридцатого ноября?
– Вроде бы нет.
– Тогда я надеюсь, что ты придешь. Имей совесть, Софи! С кем я буду говорить целый вечер в доме Аннабел Симпсон? Ты же знаешь, что съедутся эти лондонские штучки и к тому же соберется все наше великосветское общество. Я буду чувствовать себя не в своей тарелке.
– Пожалуйста, не надо, – запротестовала Софи, смеясь. – Ты не можешь чувствовать себя не в своей тарелке. Ты можешь говорить со всеми и обо всем, даже если тема разговора тебе совершенно незнакома. Почему, как ты думаешь, тебе удается так удачно продавать дома? Потому что ты способна убедить человека, у которого уже есть пять домов, в том, что ему необходим шестой.
– Значит, ты придешь?
– В честь чего вечеринка?
– Обычное предрождественское сборище. Повод показать свои наряды и утереть нос отсталым деревенским жителям.
– Необыкновенно заманчиво! – ехидно заметила Софи.
– В прошлом году было не так уж плохо. – Кэтрин налила им обеим кофе. – Было море шампанского, оно помогло мне расслабиться и видеть жизнь в розовом цвете. – Кэт откусила кусок шоколадки и задумчиво посмотрела на подругу. – Я думаю, они собираются пригласить и новичка.
– Новичка?
– Несравненного мистера Уоллеса. Ты помнишь его. Он показывал тебе свой дом.
Софи покраснела, желая, чтобы Кэтрин не смотрела на нее так, будто намекала на что-то неприличное.
– А это для меня еще одна причина отказаться от приглашения.
– Да? Если не возражаешь, объясни мне, почему?
На самом деле Софи еще как возражала. Причину она не могла понять и сама.
– Мне он просто не нравится, – бросила она небрежно. – Он слишком напоминает Алана.
– Да ничего общего! Я признаю, что у них обоих есть деньги, но на этом сходство и кончается. Если ты не обидишься на то, что я обсуждаю твоего бывшего мужа, Алан любил только себя. Он считал себя центром вселенной, а всех остальных телами, вращающимися вокруг него. Он не имел ни времени, ни желания общаться с теми, кто не восхищался им или не был ему полезен.
– А Грегори Уоллес разве другой?
– Ты можешь сходить на вечеринку и выяснить сама. Кроме того, Кэтрин посмотрела на подругу задумчиво, – он может тебя не правильно понять.
– О чем ты?
– Ну, ты знаешь поговорку о том, что если леди слишком много протестует, то… Одним словом, он может подумать, что небезразличен тебе, если ты все время будешь доказывать обратное.
Как она может спорить с Кэт, подумала Софи, когда сама понимает, что правда не на ее стороне?
Поэтому вечером тридцатого ноября Софи поднялась в спальню и достала несколько туалетов, сохранившихся со времен Алана. От большей части она избавилась после развода, когда горечь и гнев переполняли ее. Потом пришло материнство, ей некуда было наряжаться, и оставшуюся часть она убрала подальше, чтобы потом тоже выбросить, но забыла.
Джейд уже лежала в кровати и внимательно следила за матерью. Девочка показала Софи на черное платье, такое крошечное, что могло уместиться в пудренице.
– Слишком маленькое, – внятно проговорила Софи, скорчив рожу, и рассмеялась вместе с дочерью. – А
