что Этьен просчитался. — Эдверт рассмеялась. — А потом я сказала, что новая пьеса совсем не подходит Николь, что роль для представительницы Диадемы должна быть более грандиозной. Так что, может быть, Асперсон меня где-нибудь процитирует. Вот будет удача!
— Я хочу, чтобы ты прогулялась по ювелирным магазинам на Красном Уровне, — буркнула Жемчужница. — Найди подходящую жемчужину. Если меня прижмут, то я смогу сказать, что настоящая спрятана, чтобы ее не украли. — Она стукнула кулаком по ладони. — Но тогда получится так, что я
— А еще я вроде бы сказала какую-то глупость про Рипа и его подружку — как ее звать-то? Что-то насчет того, что она все время хихикает.
— Эдверт, ты меня слушаешь?!
— О? Да. Прости. Что ты хотела?
Жемчужница прищурилась:
— Ты должна научиться никогда не задавать таких вопросов, Эдверт. Ответ тебе может очень не понравиться.
На пульте у мистера Сана замигала еще одна лампочка. Нервы мистера Сана дрогнули. Его голубой рай начинал слегка попахивать потом и раздражением.
Сан коснулся клавиши ответа.
— Мой господин.
— Мистер Сан. — Голограмма хорошо передавала гневное выражение лица барона Сильверсайда. Он был мужчиной плотного телосложения, широкоплечим, в прошлом борец-любитель. На скулах барона белели седые бакенбарды — что-то вроде светлого гало. Было видно одну его руку, которая теребила бакенбард.
— Что, — требовательно вопросил барон, — означают все эти боевые тревоги? Ваши люди что, сбрендили?
Сан изобразил изумление.
— Сэр, — удивленно проговорил он.
— Они носятся по холлам, вооруженные до зубов, в то время как мои гости идут обедать. Я уже наслушался жалоб.
Теперь обе руки барона теребили бакенбарды. Сан держался невозмутимо. Он оставался пауком, сидевшим в ловчей сети и готовым броситься на жертву.
— Прошу прощения, ваше превосходительство. Дело в том, что мы, видимо, получили ложные сигналы из хозяйственных туннелей.
— Вы уверяли меня, — возразил барон, — что система безопасности непогрешима, а ваши охранники будут действовать так, что их никто не заметит.
Сан чувствовал, как лоб щиплет от испарины.
— Сэр, — сказал он, — прошу прощения, но я сказал «почти никто не заметит».
Барон одарил его ледяным взором, наматывая на пальцы пряди волос.
— Сан, — заключил он, — я этого больше не потерплю. Вы пока не изловили ни одного грабителя, но успели перепугать моих гостей.
— Мои люди несколько несдержанны, это правда, — согласился Сан. — Мы долго готовились. Но я прикажу им вести себя более… более терпеливо.
— Здесь Киоко Асперсон, Сан, — напомнил барон. — А она с превеликой радостью повсюду раззвонит о том, что я посадил идиота в кресло главы службы безопасности. — Глаза его грозно полыхнули. — Не дайте ей такой возможности.
— Слушаюсь, мой господин.
— Это все.
— Да, мой господин.
Изображение барона сменилось надписью: «Чем могу помочь?» Сан выругался и велел пульту отключить надпись.
И снова сработала сигнализация. Палец Сана повис над клавишей с надписью «Общее объявление», на миг задержался и опустился.
— Снова сигнал тревоги, — сказал он. — Уотсон, туда идите пешком, не бегите, ясно?
— А, Зут! А мы думали, что вы нездоровы.
— Маркиз. Маркиза.
Маркиза Котани была молодой темноволосой женщиной с широко расставленными, чуть раскосыми глазами. Нижняя пухлая губка ее чуть выступала вперед. Решительное выражение лица маркизы отдавало угрюмостью, но вместе с тем было необъяснимо привлекательным. До замужества она звалась леди Жанетта Горман и была родом из древней и совершенно обнищавшей семьи империалистов. На жизнь маркиза зарабатывала в качестве фотомодели и натурщицы и периодически безуспешно пыталась пробиться в актрисы. Выйдя замуж, она забросила и помост, и сцену. Даже Котани не предлагал ей роли в своих пьесах.
— А я думала, что увижу вас в вашем знаменитом скафандре, — сказала маркиза, обнюхивая уши Зута. На шее у нее сверкало ожерелье из одинаковых огневиков[6].
— Думаю, он не годится для обеда, — ответил Зут и улыбнулся — высунул язык.
— А я думала, что Диадема настаивала на том, чтобы вы его надели.
— Пока кое в чем, — сдержанно отозвался Зут, — я имею право голоса.
— Браво, Зут! — воскликнул маркиз и потопал ногами по белому ковру, имитируя аплодисменты. — Не позволяйте им таскать вас на веревочке. Я сужу по собственному опыту.
— А я все равно разочарована, — упрямо проговорила маркиза. — Вы просто обязаны продемонстрировать мне свой скафандр.
Зут почтительно склонил голову:
— С удовольствием, миледи.
Котани, прищурившись, посмотрел в сторону одного из входов в зал:
— А вот и Фу Джордж. Будь осторожна с ожерельем, милая. Мне бы не хотелось из-за побрякушек пристрелить человека. А еще больше мне бы не хотелось, чтобы он пристрелил меня.
Джефф Фу Джордж со всеми раскланялся, обнюхался, подал два пальца. Зут и Котани подали ему один палец, а маркиза — три.
— Позвольте сделать вам комплимент, моя госпожа, — проговорил Фу Джордж, скрывая удивление. — Огневики удивительно удачно сочетаются с вашими глазами.
— Благодарю вас, сэр. Комплимент мне тем более приятен, что исходит от такого крупного специалиста.
— Может быть, сэр, — встрял Зут, — вы смогли бы просветить нас относительно сигналов тревоги, которые вызвали панику у службы безопасности?
Уши Фу Джорджа дрогнули от удивления.
— Я так же изумлен, как и вы, сэр, — ответил он. — Я тут ни при чем. Послушай-ка, — обратился он к «Цигнусу», — принеси мне, пожалуйста, холодного ринка.
— Хорошо, сэр.
— Может быть, в нескольким сигналах тревоги повинен Майджстраль, — произнес Фу Джордж голосом, в котором прозвучала неуверенность. — Но он все-таки не настолько неуклюж.
Фу Джордж улыбнулся маркизе.
— Вы в курсе, что на станции — дроми? — спросил Котани. — Дромийский лорд, никак не меньше.
— Я так думаю, — сказал Зут, — что любой дроми, если он настолько отважен, что готов покинуть родную-планету и включиться в жизнь Империи, наверняка важная персона. Таким образом он воодушевляет своих сородичей.
Котани улыбнулся:
— Безуспешно, на мой взгляд.
— Я того же мнения, маркиз. Их всегда по пальцам сосчитать можно.
Маркиза обратила на Зута мрачный взор:
— Интересно, увидим ли мы это создание за обедом.
