– Я сожалею, Эмбер, – тихо проговорил он.
– Сожалеешь, что женился?
– Сожалею, что сделал тебе больно.
– Когда ты женился? Я думала…
– Я женился год назад, в феврале, после того как вернулся на Ямайку.
– Значит, ты знал, что женишься, когда уезжал от меня. Ты…
– Нет, не знал, – перебил он. – Я познакомился с ней в тот день, когда приплыл на Ямайку. Мы поженились через месяц.
– Через месяц! – прошептала она. Казалось, силы покинули ее. – О Господи!..
– Эмбер, дорогая… ну пожалуйста… я никогда не обманывал тебя. Ведь я с самого начала сказал, что когда-нибудь женюсь…
– О, но так скоро! – возразила она, ее голос походил на стон. Но неожиданно она подняла глаза и посмотрела на него: в ее взгляде сверкнула злоба. – Кто она такая? Какая-нибудь чернокожая девка, которую ты…
Лицо Брюса окаменело.
– Она англичанка. Ее отец – граф, он приплыл на Ямайку после войны, у него сахарная плантация. – Он встал и начал одеваться.
– Я полагаю, она богата.
– Достаточно богата.
– И красива?
– Пожалуй – да.
Эмбер помолчала, потом выпалила:
– Ты любишь ее?
Он обернулся, поглядел на Эмбер странным взглядом, чуть сузив глаза. Он ответил не сразу. Помолчав, он тихо сказал:
– Да, я люблю ее.
Эмбер схватила халат, надела его и выскочила из постели. То, что она произнесла после этого, могла бы сказать любая леди, воспитанная в среде судейских чиновников, окажись она в подобной ситуации:
– Будь ты проклят, Брюс Карлтон! Почему именно ты тот единственный мужчина в Англии, который женится по любви!
Но ее внешняя благопристойность была слишком тонкой, и при любой маломальской нагрузке она лопалась, как мыльный пузырь. Эмбер резко повернулась к нему.
– Я ненавижу ее! – с яростью выкрикнула она. – Я презираю ее. Где она?
– На Ямайке, – мягко ответил Брюс. – Она родила ребенка в ноябре и поэтому не хотела покидать дом.
– Должно быть, она очень любит тебя!
Брюс не ответил на эту насмешку, и Эмбер добавила с жестокостью:
– Итак, теперь ты женат на леди, и у тебя будет кому выкармливать твоих детей, предки которых две тысячи лет просиживали штаны в Палате лордов! Поздравляю тебя, лорд Карлтон! Какое это было бы бедствие для тебя, если бы тебе пришлось позволить простой смертной воспитывать твоих детей!
Брюс посмотрел на нее с тревогой и жалостью.
– Мне пора идти, Эмбер. – Он взял в руки шляпу. – Я и так уже опоздал на полчаса…
Эмбер недовольно взглянула на него и отвернулась, будто ожидала, что он станет извиняться за нанесенную обиду. Но потом невольно обернулась: он шел по комнате – его тело двигалось в таком знакомом ритме, весь его облик был исполнен такой мужественности, что у нее перехватило дыхание.
– Брюс! – неожиданно воскликнула она. Он остановился и медленно повернулся к ней. – Мне все равно – женат ли ты! Я никогда не откажусь от тебя, никогда, пока я жива, слышишь! Ты такой же мой, как и ее! Она никогда не получит тебя всего!
Эмбер бросилась было к нему, но Брюс отвернулся: еще мгновение – он раскрыл дверь и исчез.
Эмбер застыла, протянув одну руку вперед и прижав другую к горлу, чтобы сдержать рыдания.
– Брюс! – снова крикнула она. Потом, устало повернувшись, пошла к кровати. Несколько секунд она стояла и смотрела на постель, потом упала на колени.
– Он ушел, – прошептала она. – Ушел… я потеряла его.
В течение первых двух недель пребывания Карлтона в Лондоне они виделись редко: Брюс был занят в порту – он вел торговые переговоры с купцами о сбыте табака, привезенного им из Америки, составлял новые контракты, делал закупки как для себя, так и для других заокеанских плантаторов. В Уайтхолл он ходил, чтобы договориться с Карлом о передаче ему прав на еще один земельный участок, на этот раз в двадцать тысяч акров. В случае удачи он владел бы тридцатью тысячами. Ни на королевскую гостиную, ни на театры он времени не тратил.
Леди Элмсбери по просьбе Эмбер отвела Брюсу апартаменты рядом с ее комнатами, и, хотя он ничего не говорил о свидании на вторую ночь, – предположив, что здесь будет муж. Эмбер, – она постучала в его
