Адан садится рядом с Фабианом, тот смотрит на пилота и спрашивает:
— Ну и чего ты ждешь?
Пилот закрывает за собой дверь кабины.
Когда самолет приземляется, их встречает полиция аэропорта и провожает через задние двери к машинам.
— Теперь врассыпную! — отдает приказ Рауль.
Кэллану этого и приказывать не нужно.
Он выскакивает у своего дома, где задерживается, только чтобы принять душ, переодеть запачканную кровью одежду и прихватить деньги. Берет такси до границы, проходящей в Сан-Исидро, и там переходит через мост обратно в США. Так, обычный пьяный гринго, возвращающийся после гульбы на Авенида Революсьон.
В Америке Шон не был девять лет.
Теперь он снова вернулся в страну, где его как Шона Кэллана разыскивают за участие в сделке по распространению наркотиков, рэкет, вымогательство и убийство. Но ему без разницы. Лучше уж рискнуть, чем провести еще хоть одну минуту в Мексике. Он переходит через границу, садится в ярко-красный троллейбус и катит до самого центра Сан-Диего.
Кэллан тратит почти полтора часа, чтобы найти оружейную лавку на углу Четвертой улицы и авеню Джей, там он покупает пистолет двадцать второго калибра. В задней комнатушке, не показывая никаких бумаг. После чего заходит в винный магазин, покупает бутылку скотча и бредет в отель, захудалую меблирашку для малоимущих, где снимает на неделю номер.
Запирается в комнате и принимается за диски.
Я прощаю тебя — вот что сказал священник.
Бог прощает тебя.
Нора слышит новость у себя в спальне.
Она читает под тихое бормотанье канала Си-эн-эн, но вдруг ухо улавливает слова: «Когда мы вернулись, трагическая смерть мексиканского священника высокого ранга...»
Сердце у нее дает сбой, в голове громко стучит, и она набирает номер Хуана, уставясь на бесконечную рекламу, надеясь и молясь, чтобы он ответил на звонок, что сказали не про него, что сейчас он поднимет трубку: «Пожалуйста, Господи, пусть это будет не он!» Но когда снова перешли к новостям, на экране появилось старое фото Хуана в половину экрана, а на другой половине — здание аэропорта. Нора видит Параду, лежащего на тротуаре, и не может даже закричать.
Рот у нее распахивается в крике, но она не издает ни звука.
В обычный день Перекрестье Площадей в Гвадалахаре заполнено туристами, влюбленными и местными жителями, вышедшими на дневную прогулку. Стены собора заставлены лотками, где уличные торговцы продают кресты, карточки с молитвами, пластиковые фигурки святых и
Но сегодня не обычный день. Сегодня траурная месса по кардиналу Параде, и двойная колокольня собора, крытая желтой черепицей, высится над
Люди съехались со всей Мексики. Среди них и горожане в дорогих костюмах и стильных, хотя и неброских платьях. И
В обычный день
Потому что мало кто в толпе верит объяснениям правительства убийства Парады — будто он стал жертвой ошибки, будто
Но разговоры о преступлении смолкают. Сегодня день траура, и тысячи терпеливо ждущих в очереди, а потом заходящих в собор погружены в молчание или тихонько молятся.
Среди ждущих и Арт Келлер.
Чем больше он узнает о гибели отца Хуана, тем больше недоумевает. Парада ездил на белом «маркизе», Мендес на зеленом «бьюике»; Парада одевался в черную сутану с большим нагрудным крестом (теперь пропавшим), Мендес наряжался в кричащий прикид синалоанского ковбоя.
Как мог кто-то принять по ошибке шестидесятидвухлетнего, высокого, седовласого человека в сутане и с крестом за светловолосого человека ростом пять футов десять дюймов в наряде наркоковбоя? Как мог опытный киллер вроде Фабиана Мартинеса так промахнуться при стрельбе в упор? И почему их ждал самолет? Как сумели Адан, Рауль и все их киллеры погрузиться на этот самолет? Как могли благополучно сойти в Тихуане и кто их вывел прямиком из здания аэропорта?
И как получилось, что, хотя десяток свидетелей описывали человека, виденного ими в аэропорту и в самолете, как две капли воды похожего на Адана Барреру, отец Ривера из Тихуаны — семейный священник семьи Баррера вдруг выступает с заявлением, будто Адан Баррера был крестным отцом на крестинах, состоявшихся именно в то время, когда был застрелен Парада?
Священник даже предъявил протокол о крещении, где стоит имя Адана и его подпись.
И кто был тот таинственный янки, который, как показали свидетели, сидел, плача, рядом с телом Парады? Кого пронесли без сознания в самолет, кто этот человек, сгинувший после прилета без следа?
Арт быстро проговаривает молитву — в очереди позади ждет еще много народу — и находит местечко в переполненном соборе.
Траурная месса продолжается долго. Люди, один за другим, поднимаются сказать, что сделал для них в жизни отец Хуан, и рыдания наполняют огромный собор. Атмосфера скорбная, уважительная, подавленная. И на удивление тихо при таком скоплении народа.
Пока не встает говорить президент.
Ему, конечно, полагалось прийти сюда. И президент пришел, а с ним весь кабинет министров, с десяток правительственных чиновников. Когда президент встает и подходит к кафедре, толпа замирает в напряженном ожидании. Эль Президенте, откашлявшись, начинает:
— Преступное деяние унесло жизнь хорошего, чистого и великодушного человека...
Но это все, что ему удается сказать, потому что кто-то в толпе выкрикивает:
—
Правосудия!
Слово подхватывают, и через несколько секунд уже тысячи людей в соборе, а потом тысячи на улице, скандируют:
—
И Эль Президенте отступает с понимающей улыбкой от микрофона, выжидая, пока закончится скандирование, но оно не останавливается...
—
—
Начинает нервничать тайная полиция, перешептываясь друг с другом в маленькие микрофоны, но за громогласным
Гул нарастает, и наконец двое полицейских нервно оттесняют Эль Президенте от микрофона в боковую дверь собора и сажают в бронированный лимузин, но крик преследует его, пока машина выезжает с
