потенциального убийцу. И они не только не могут видеть, они едва слышат, потому что через усилители, установленные на пикапе, вовсю гремит местная музыка Бахи —
А потому выстрела Рамос не слышит.
Он с трудом улавливает движение, когда Марио Абурто, оттеснив телохранителей, хватает Колосио за правое плечо, прижимает пистолет тридцать восьмого калибра к его голове и спускает курок.
Рамос яростно бросается вперед, пробиваясь через колышущийся хаос.
Люди в толпе схватили Абурто и принимаются избивать его.
Генерал Рейес, подхватив падающего Колосио на руки, несет его к машине. Один из его людей, майор в штатском, хватает Абурто за воротник рубахи и тащит через толпу. На майора брызжет кровь — кто-то запускает Абурто в голову камнем, но теперь отряд «Эстадо майор» группируется вокруг майора, как футбольные игроки вокруг нападающего, таранят бульдозером толпу и запихивают убийцу в черный «сабербан».
Пока Рамос пробивается к «сабербану», он видит, что удалось подъехать «скорой» и как Рейес и солдаты из «Эстадо майор» поднимают Колосио и заносят в машину. И только сейчас Рамос разглядел вторую рану на левом боку Колосио — убийца выстрелил не один раз, а дважды.
Воет сирена «скорой», и машина отъезжает.
Черный «сабербан» тоже начинает было отъезжать, но Рамос вскидывает Эспозу и нацеливает дуло в лоб армейскому майору, сидящему на переднем сиденье.
— Полиция Тихуаны! — орет Рамос. — Назовите свое имя!
— Я из «Эстадо майор»! Прочь с дороги! — орет в ответ майор.
И выдергивает пистолет.
Неправильный поступок. Двенадцать винтовок снайперов Рамоса тут же нацеливаются ему в голову.
Рамос подбегает к машине с пассажирской стороны. Теперь он видит предполагаемого убийцу на полу у заднего сиденья, между тремя одетыми в штатское солдатами, которые пинают его ногами.
Рамос смотрит на майора:
— Откройте дверь, я поеду с вами.
— Черта с два!
— Я хочу, чтоб этот человек доехал до полицейского участка живым.
— Не твое собачье дело! Прочь с дороги!
Рамос поворачивается к своим людям:
— Если машина тронется, стреляйте на поражение!
Подняв Эспозу, он прикладом разносит стекло. Майор ныряет под руль, а Рамос, отперев дверцу через дыру в стекле, открывает ее и влезает в машину. Теперь дуло Эспозы смотрит в живот майору, а пистолет майора целит Рамосу в лицо.
— Что? — рявкает майор. — Думаешь, я Джек Руби?
— Хочу убедиться, что не Руби. Хочу, чтоб этого человека довезли в полицейский участок живым.
— Мы везем его в федеральную полицию.
— Пусть только он прибудет туда живым, — повторяет Рамос.
Опустив пистолет, майор бросает водителю:
— Поехали.
Толпа сбивается у главного госпиталя Тихуаны еще прежде, чем туда подкатывает «скорая» с Колосио. Плачущие, молящиеся люди толпятся перед входом, они выкрикивают имя Колосио и поднимают его портреты. «Скорая» подвозит Колосио к черному ходу, а оттуда в операционную, где уже все подготовлено. На мостовую приземляется вертолет, винт у него крутится, он готов мчать раненого через границу в специальный травмоцентр, в Сан-Диего.
Но полет так и не состоялся.
Колосио уже мертв.
Бобби [132].
Слишком уж это похоже, размышляет Арт.
Киллер-одиночка. Чужой всем псих-одиночка. Две раны: одна с правой стороны, другая с левой.
— Как, любопытно, малыш Абурто умудрился так выстрелить? — обращается Арт к Шэгу. — Он стреляет выстрелом в упор в правый висок Колосио, а потом что, выстрелил ему в живот слева? Как это?
— В точности как с РФК [133], — отвечает Шэг. — Жертва резко повернулась, когда ударила первая пуля.
Шэг демонстрирует. Откидывает голову назад и, круто развернувшись, падает на пол.
— Оно бы верно, — говорит Арт, — да только по траектории пуль определили, что стреляли из двух разных точек.
— А-а, вон как.
— Слушай. Мы прикрыли тоннель Гуэро, дельце это связано с братьями Фуэнтес, а они по-крупному поддерживали Колосио. После чего Колосио приезжает в Тихуану, «заповедник» Баррера, и его убивают. Можешь считать, что я спятил, Шэг...
— Нет, ты не сумасшедший. Но думаю, ты стал одержимым, ты больше ни о чем не можешь думать, только о Баррера, с тех пор как...
Он умолкает. Уставившись в письменный стол.
Арт заканчивает за него мысль:
— Как они убили Эрни.
— Да.
— А ты разве нет?
— Я тоже да. Хочу прикончить их всех. И Баррера. И Мендеса. Но, босс, на определенной стадии, ну, я имею в виду... в какой-то момент нужно бы все-таки нажимать на тормоза...
Он прав, думает Арт.
Конечно же прав. И мне хотелось бы притормозить. Но желать и сделать — большая разница. И я не могу, и все, избавиться от «одержимости», как это называет Шэг, Баррера.
— Говорю тебе, — настаивает Арт, — когда пыль уляжется, то обязательно выяснится, что за всем этим стояли Баррера.
В душе у Арта нет в этом ни малейших сомнений.
Гуэро Мендес лежит на каталке в частном госпитале, и трое лучших пластических хирургов Мексики готовятся подарить ему новое лицо. Новое лицо, думает Гуэро, крашеные волосы, новое имя, и я смогу вновь начать войну против Баррера.
Войну, которую он обязательно выиграет, потому что на его стороне новый президент.
Мендес устраивается поудобнее на подушке, пока медсестра готовит его к операции.
— Ну как, вы готовы поспать? — спрашивает девушка.
Он кивает. Готов заснуть и проснуться новым человеком.
Медсестра берет шприц, снимает пластмассовый колпачок, вводит иглу в вену на его руке. Нажимает поршень шприца. Она его гладит по лицу и, когда лекарство начинает действовать, тихонько говорит:
— Колосио мертв.
— Что ты сказала?
— У меня сообщение от Адана Барреры: твой человек, Колосио, мертв.
Гуэро пытается приподняться, но тело не повинуется командам мозга.
— Лекарство называется «дормикум», — продолжает медсестра. — Сильная доза, такую можно назвать «смертельной инъекцией». Закроешь глаза и уже никогда больше не сможешь открыть их...
Гуэро тщится крикнуть, но изо рта не вылетает ни звука. Он изо всех сил старается не засыпать, но чувствует, как сознание ускользает. Он силится выдраться из ремней, освободить руку, чтобы сдернуть маску, закричать, позвать на помощь, но его мускулы не слушаются. Даже шея не поворачивается, когда он
