хочет помотать головой: нет, нет, нет! Он ощущает, как вытекает из него жизнь.
Откуда-то очень издалека доносится голос медсестры:
— Баррера желают тебе гнить в аду.
Двое охранников катят тележку из прачечной, нагруженную чистыми простынями и одеялами, наверх, в камеру люкс Мигеля Анхеля Барреры в тюрьме Алмолойа.
Тио забирается в тележку, охранники набрасывают на него простыни и выкатывают из корпуса и дальше, через дворы, за ворота.
Вот так все просто, легко.
Как и было обещано.
Выбравшись из тележки, Мигель Анхель шагает к ожидающему его фургону.
Двенадцать часов спустя он уже обосновался в Венесуэле, уйдя от всех дел.
За три дня до Рождества Адан преклоняет колени перед кардиналом Антонуччи в его личном кабинете в Мехико.
«Самый разыскиваемый человек в Мексике» слушает распевное бормотание папского нунция на латыни: отпущение грехов для него и Рауля за их непреднамеренную, нечаянную роль в случайном убийстве кардинала Хуана Окампо Парады.
Антонуччи не дает им отпущения за убийства Эль Верде, Абрего, Колосио и Мендеса, думает Адан, зато правительство постаралось. Заранее — как награду за убийство Парады.
Если я убью вашего врага, настаивал тогда при переговорах Адан, то вы должны разрешить мне убить моих.
Итак, дело завершено, думает Адан. Мендес мертв, война окончена. Тио из тюрьмы вытащили.
И теперь новый
Мексиканское правительство только что восстановило Римско-католическую церковь в полном юридическом статусе. Кейс, набитый шокирующими документами, перешел от Адана Барреры к определенным правительственным министрам.
Адан выходит из кабинета с официально новой душой, сверкающе-чистой.
Услуга за услугу.
В канун Нового года Нора возвращается домой после обеда с Хейли Сэксон. Она ушла еще до того, как откупорили шампанское.
Нет у нее никакого настроения. Праздники прошли уныло. Первое Рождество за девять лет она проводит не с Хуаном.
Вставив ключ в замочную скважину, Нора открывает дверь. Едва она входит, как чья-то рука зажимает ей рот. Она шарит в сумочке, стараясь найти газовый баллончик, но сумочку выбивают у нее из рук.
— Я не причиню тебе вреда, — говорит Арт. — Не надо кричать.
Он медленно отнимает от ее рта руку.
Нора, повернувшись, влепляет ему пощечину:
— Я сейчас вызову полицию.
— Я и есть полиция.
— Я вызову настоящую.
И, подойдя к телефону, начинает набирать номер.
— Ты имеешь право молчать, — говорит Арт. — Все, что ты скажешь, будет использовано против тебя в...
Нора опускает трубку.
— Так-то лучше.
— Чего тебе от меня надо?
— Хочу показать тебе кое-что.
— Ты представления не имеешь, сколько раз я слышала эти слова.
Арт достает из кармана куртки видеокассету.
— У тебя есть видео?
— Любительские видеосъемки? — смеется она. — Шикарно. Тебя снимали, и ты хочешь произвести на меня впечатление? Или меня? Сначала угрозы, теперь шантаж. Позволь сказать тебе кое-что, миленький: я такого навидалась, в кино я всегда смотрюсь красиво.
Открыв шкаф, Нора указывает ему на телевизор и видеомагнитофон:
— Есть все, что угодно, чтоб возбудить тебя.
Арт вставляет кассету.
— Сядь.
— Мне и так прекрасно, спасибо.
— Я сказал — сядь.
— О, еще и принуждение. — Нора опускается на диван. — Ну что, теперь счастлив? Возбудился?
— Смотри.
Она иронически усмехается, когда начинается запись, но усмешка с ее лица сползает, когда на экране появляется молодой священник. Он сидит на металлическом складном стуле за металлическим столом. Внизу высвечивается рамка с датой и временем съемок.
— Кто это? — спрашивает Нора.
— Отец Эстебан Ривера. Приходской священник Адана.
Нора слышит за кадром голос Арта, задающего вопросы.
И сердце у нее, пока она слушает, бьется все реже и реже.
—
Нора видит руку, подталкивающую листок бумаги через стол к священнику. Тот берет листок, смотрит и снова кладет на стол.
—
У Норы дыхание перехватило в долгую паузу перед ответом Риверы.
—
Она чувствует, как к горлу подкатывает тошнота.
—
