брата...
Легкий стук в дверь отвлек Рейчел от предательских мыслей. Кто-то из прислуги сеньора вошел бесшумно, короткий, тихий диалог по-испански — и ключ от машины уже в руках у благообразного, с проседью на висках немолодого дворецкого. Можно не сомневаться — он в точности все исполнит.
Де Рьяно опять смотрит на нее, — полно, все это ее фантазия: прежняя бесстрастная маска плотно сидит на нем, никакой растерянности.
— Я звонил в ваш отель, хотел узнать о вас. Портрет ваш, созданный управляющим, не совпадает с собственной моей внутренней оценкой. Я жду объяснений.
— К чему? В ваших глазах вина моя уже доказана — как вина моего брата.
Он весь подался вперед, вперив в нее свой огненный взор.
— Я, собственно, ждал того, чтобы меня убеждали в обратном. Управляющий со слишком уж большой готовностью дал свою характеристику, и далеко не спокойно, а с великой горячностью. Вот я и подумал — вы связаны, видимо, какими-то отношениями вне работы. Между вами произошла ссора?
Этот мужчина видит и понимает слишком много. Рейчел, не выдержав его пристального взгляда, отвернулась.
— Так я и думал! — пробормотал он как бы между прочим, но явно довольный, что не ошибся. — Итак, вы собираетесь разрушить мое к вам доверие и позволить мне думать, что в самом деле пренебрегли своими обязанностями по отношению к ребенку. Тогда... что же, придется мне искать другую временную няню для моей маленькой Луизы?
«Маленькой Луизы»?.. О Боже! Рейчел изо всех сил вцепилась пальцами в подлокотники кресла. У Винсента де Рьяно ребенок? Значит, у него есть жена! Ошеломляющее, убийственное открытие!
— Сеньорита? — окликнул он, не вполне, видимо, уяснив причину ее молчания.
— А где... где же ее мать? — Рейчел наконец обрела дар речи.
Лицо его потемнело, он задумался на несколько минут, прежде чем ответить.
— Ее мать... приходит в себя после тяжелых родов, она перенесла кесарево сечение. А кроме того, она сейчас... не в обычном своем состоянии. — Голос его звучал как будто издалека. — К счастью, и она и младенец остались живы.
Рейчел резко вскинула голову.
— Младенец?
— Да. Сегодня Луизе исполнилось семь недель.
Не просто дочь, а новорожденная... Рейчел стало теперь еще труднее сохранять спокойствие. Так вся эта история с Брайаном произошла как раз в то время, когда Винсент больше всего был нужен жене. Какая- то незнакомая дотоле тяжесть появилась у нее на сердце. Она старалась не смотреть на Винсента де Рьяно, он сразу сделался для нее другим.
— Вчера врач предписал матери обязательный отдых. Смену обстановки, удаление от забот, связанных с Луизой. Тогда, сказал он, есть надежда на улучшение.
Горькая усмешка скользнула по губам Рейчел.
— И вы готовы доверить мне, представительнице позорного клана Эллисов, уволенной за недобросовестность няне, вашу собственную дочь, вашу плоть и кровь? — Она вскочила на ноги, ругая себя за несдержанность, но теперь уже поздно отступать. — Если это и есть то срочное дело, которое вы собирались со мной обсудить, то вы... ваше чувство юмора столь же извращенно, как и чувство чести!
Такая вспыльчивость ей вовсе не свойственна, и теперь не время обманывать себя. Она провела с этим человеком лишь двадцать четыре часа, но влечение ее к нему растет — это неоспоримо. Пребывание под его кровом, тем более что жена его где-то далеко, не просто опасно — оно немыслимо!
— Опять я не ошибся. — В его опечалившихся глазах появилось нечто вроде предостережения.
Рейчел ясно это уловила, но и не думала колебаться.
— Вы напрасно потеряли время, а я из-за вас пропустила самолет. Но ничего страшного, ведь, как вы вчера заметили, каждый день есть с десяток рейсов. Я просто доеду до аэропорта на такси и дождусь следующего.
Движения Винсента оказались молниеносны — она буквально налетела на него прямо у высокой двустворчатой двери. Он развел руки, удерживая ее, она поспешила отпрянуть, но слишком поздно. Тревожный сигнал ее телу послан, желание поглотило ее, оставив сладостно-мучительное ощущение его мощной груди и бедер.
Стыдно, о, как стыдно ей за себя — у нее нет сил бороться со своими чувствами, хотя она знает — он принадлежит другой...
— Вы, может быть, взглянете на Луизу, прежде чем отвергать мое предложение? — Глубокий, просящий голос, казалось, пронизывал ее насквозь. — Или я недооцениваю силу ваших чувств к мужчине, которого вы оставили дома, уехав в мгновенном порыве, о чем уже жалеете?
Рейчел откинула голову.
— Что бы он ни сказал вам — он лжет! В моей жизни нет мужчины! — Эхо ее зазвеневшего, окрепшего голоса отозвалось в просторах кабинета.
Он всматривался ей в лицо, будто оценивая, насколько правдивы ее слова, затем небрежно пожал плечами.
— Тогда я не вижу проблемы. Вы признались, что вас не ждет работа, в средствах вы стеснены. Я предлагаю вам щедрую плату и крышу над головой. Вы сможете, я верю, дарить Луизе всю ту любовь и заботу, что ей так нужны, пока она лишена матери. — Он придвинулся ближе: — Побудьте здесь одну неделю. — Глаза его сверкнули. — Не исключено, что за это время найдется ваш брат и столь долго ожидавшаяся вами встреча с ним наконец состоится.
Рейчел покачала головой: а он, однако, ловок и многоречив...
— Вы почти убедили меня, сеньор. Но я-то знаю: если вернусь в Нью-Йорк, мои шансы увидеть брата возрастут. И вы тоже это знаете. — Она вызывающе смотрела на него. — Чего же вы на самом деле хотите?
В уголках его губ появилась улыбка; она отчаянно старалась не замечать ее, не думать о ней! Не говоря ни слова и не сводя с нее глаз — она напряглась как струна, — он что-то приказал по телефону. Женский голос ему ответил — Рейчел уловила только: «Si, senor». А он с непринужденной грацией растянулся на стуле, скрестив сильные ноги, и стал ждать. Захваченной его мужской притягательностью Рейчел пришло вдруг в голову, что человеческое обаяние его личности проникает в ее сердце гораздо глубже. Пусть себе демонстрирует свое великолепное сложение — она приложит все силы, чтобы не поддаваться, сопротивляться влечению к нему.
— Не хотите чего-нибудь выпить, пока мы ждем, мисс Эллис? Может быть, именно сейчас вам это необходимо.
— А по-моему, как раз наоборот, вам следует поддержать тонус. Чувствуйте себя свободно, сеньор! — съязвила Рейчел, пытаясь подавить непроизвольные эмоции, которые он в ней возбуждал. И добавила бездумно: — В конце концов, вы — король замка, так сказала ваша племянница.
— iPor Dios!
Вслед за его восклицанием раздался детский плач: вошла женщина, средних лет, темноволосая, и пронесла мимо ошарашенной Рейчел белоснежный воздушный сверток. Сеньор де Рьяно поблагодарил, благоговейно принял младенца и осторожно разместил на своем широком плече, поддерживая хрупкую спинку огромной загорелой рукой и что-то напевая тишайшим голосом. Слов Рейчел не разобрала, но и без них все ясно — любовь и нежность не нуждаются в переводе.
По какой-то неожиданной ассоциации вспомнились некоторые моменты из прошлого: вот она в отеле, на дежурстве — учит малыша ходить или убаюкивает какого-нибудь беби. Заходит Стэфан — он вечно ее везде разыскивал, — но никогда, ни разу не возьмет на руки ребенка, не поиграет с ним...
Ей бы сразу заметить очевидный факт: Стэфану ни до кого нет дела, занят только собой. Разве станет он хорошим родителем? Чтобы он возился с ее подопечными, укачивал, вот как сейчас Винсент, ничуть не заботясь о своем элегантном костюме... И представить невозможно!
Итак, хозяин дома, подобно медали, повернулся к ней другой стороной — той, что предназначена не врагам, а тем, кого он любит. Враждебность его, обращенную на Брайана, она испытала на себе в полной мере. А любовь его?.. Каково это — быть им любимой?.. Вот эту кроху он любит — девочка мгновенно
