Глория медленно кивнула.
— Ты не представляешь, как трудно отказаться от этого пристрастия, Лили. До тех пор пока мы не ввязались в эту канитель с Домом милосердия, я постоянно… — Глория, судя по всему, намеревалась рассказать Лили о чем-то важном, но внезапно передумала. — Потом поговорим. Мне очень хочется поделиться с тобой, но, наверное, прежде я должна открыться Лоду и Бен.
Она вновь улыбнулась, и на этот раз улыбка ее ничуть не напоминала печальную гримасу, скользнувшую по ее лицу несколько минут назад.
— Ждать осталось недолго. Скоро все изменится, вот увидишь.
Взглянув в ясные глаза Глории, Лили поняла, что та не кривит душой.
Они почти пришли. Лили издалека увидала свет фонаря, который они называли путеводным. Этот яркий светильник они установили на улице специально для того, чтобы люди могли без труда отыскать их дверь. Идея принадлежала Лоду. Он придавал фонарю символический смысл. Лод утверждал: увидав этот яркий светильник, всякий поймет, что Дом милосердия — отнюдь не последний приют для несчастных, потерпевших полное жизненное крушение. Это маяк, указующий путь к спасению, пристань, где человек может набраться сил для новой борьбы. Правда, установив фонарь, они обнаружили, что он освещает также и лавку мисс Дивайн, причем кусочки стекла очень выигрышно сверкают в его отблесках.
Несмотря на поздний час, лавка была открыта. Мисс Дивайн стояла в дверях, скрестив руки на груди. Увидав Лили, Глорию и Пита, она кивнула, сохраняя на лице непроницаемое выражение. Недавно она снизила арендную плату за бывший храм. Лили хотелось верить, что в душе мисс Дивайн проснулось желание сотворить благое дело. Но она понимала: причина кроется в другом.
Дом милосердия в немалой степени способствовал расцвету торговли мисс Дивайн. С тех пор как он открылся, люди, которым нечего было продать, кроме своих чувств и эмоций, непрерывным потоком устремлялись в двери ее лавки. Мисс Дивайн пользовалась случаем и за бесценок скупала единственный товар, который остался в распоряжении этих несчастных. В последнее время некоторые из обитателей Дома милосердия погрузились в тупое равнодушное молчание. Все их чувства перекочевали в стеклянные пробирки предприимчивой лавочницы.
Глория и Пит скользнули в дверь, а Лили осталась на улице, желая немного подышать ночным воздухом. Она надеялась, что Тео уже дома. Теперь они с доктором виделись так редко, что буквально не успевали перемолвиться парой слов. Но может быть, сегодня ей удастся рассказать ему о странном поведении лорда Рутвена. Говорить о сегодняшнем приключении с Бенедиктой и Глорией вряд ли имело смысл. Впрочем, сейчас Лили была готова поделиться своими переживаниями с кем угодно, даже с Лодом. Пусть он обрушит на нее град своих обычных колкостей, это поможет ей отвлечься.
Поможет хотя бы на время позабыть о словах Марка, которые упорно звучали у нее в голове. О словах, которые пронзили ей сердце.
— Лили!
Откуда ни возьмись рядом с Лили возникла Бенедикта. Глаза ее сияли от возбуждения.
— Доктор нашел его! — выдохнула она, крепко сжав руку подруги. — Кто бы мог подумать! Мы уже потеряли всякую надежду!
Увлекаемая подругой, Лили вошла в дом. Ей открылось зрелище, уже ставшее привычным: множество людей, которым некуда было больше идти, людей, свернувшихся на жестких скамейках, людей, у которых не было охоты разговаривать друг с другом. Людей, продолжающих жить, несмотря ни на что.
А потом она увидела нового постояльца. Он сидел на стуле в дальнем углу, и Тео кормил его супом, бережно поднося к бледным старческим губам каждую ложку. Волосы бродяги повисли космами, а одежда превратилась в лохмотья. Тем не менее Лили узнала его в первое же мгновение.
— Граф Стелли, — выдохнула она.
Тео взглянул на нее с усталой улыбкой. Он казался более счастливым и довольным, чем когда бы то ни было.
Лили почувствовала, что за спиной у нее кто-то стоит. Обернувшись, она увидала Лода, взиравшего на деда и внука без малейшего умиления.
— Старикан не заслужил того, чтобы с ним так возились, — прошипел Лод. — Всю свою жизнь он почитал лишь собственную персону, а всех прочих людей ни во что не ставил. А с доктором и вовсе поступил подло. Ни за что ни про что лишил его наследства.
— Я знаю, — откликнулась Лили. — Но тот, кто платит злом за зло, загоняет себя в тупик.
Некоторое время Лод молчал, раздумывая над ее словами. Наконец в уголках его рта что-то дрогнуло.
— Возможно, вы правы, — пробормотал он.
Стоя рядом, они наблюдали, как доктор Теофилус поднес к губам старика очередную ложку супа.
15
Невеста
Марк понятия не имел, как он мог впутаться в подобную историю.
Он лгал сам себе, но от подобной лжи ему становилось легче. Он прекрасно сознавал, как это произошло. Лили, вот кто всему виной. После бала он чувствовал какую-то неловкость и смущение, несмотря на все заверения Снутворта, что вечер прошел великолепно и гости превозносят его до небес. Горькие слова Лили эхом отдавались у него в голове.
Из борьбы за существование невозможно выйти победителем. Каждого в конце концов ожидает неминуемый проигрыш.
Слова эти назойливо звучали в голове у Марка на следующий день, когда он встречался с представителями консорциума, занимающегося торговлей драгоценностями. В итоге результаты встречи оказались вовсе не такими, на какие он рассчитывал. Он мысленно твердил эти слова, когда читал доклады, сообщающие о внезапном снижении его прибылей. Снутворт, которому никогда не изменяла наблюдательность, заметил странную рассеянность Марка. Во время обеда, на котором, помимо них двоих, присутствовал Лод, слуга позволил себе осведомиться о причинах дурного настроения своего хозяина.
— Что ты… я ничуть… — пробормотал застигнутый врасплох Марк. — Просто все, что происходит сейчас, кажется мне какой-то игрой. Уверен, никто не воспринимает меня всерьез. Я могу сколько угодно задавать шикарные балы, для людей я останусь чем-то вроде забавной мартышки. Никому и в голову не приходит считать меня настоящим предпринимателем. По-моему, вчера, когда я выступал перед серебряных дел мастерами, они едва не смеялись мне в лицо. Все мои так называемые деловые предложения, которые я повторяю за тобой, словно попугай, яйца выеденного не стоят, и…
— Мистер Марк, для того чтобы стать настоящим предпринимателем, требуется время, — перебил Снутворт. — Вы еще очень молоды, и, разумеется, юный ваш возраст заставляет некоторых опытных бизнесменов относиться к вам с недоверием. Вам потребуется приложить еще немало усилий, чтобы создать себе репутацию.
— По-моему, репутация — это все, что у меня есть, — отрезал Марк, отодвигая тарелку. — Мое имя у всех навязло в зубах. В этом месяце газеты писали обо мне по меньшей мере три раза.
Снутворт и Лод обменялись понимающими взглядами.
— Вне всякого сомнения, сэр, вы достигли большой известности, — вновь заговорил слуга. — Но я имел в виду нечто другое.
— Вы можете поселиться в башне графа Стелли и занять его обсерваторию, но для того, чтобы завоевать репутацию великого астролога, вам понадобится лет шестьдесят, — бесцеремонно вставил Лод. — По крайней мере, именно столько понадобилось графу.
— Есть и другие примеры, — сердито ответил Марк. — Например, вы, милейший мистер Лодейт. Вы немногим старше меня, однако вам уже удалось завоевать репутацию человека, с которым стоит иметь дело. И шестидесяти лет для этого не понадобилось.
— Верно, — пожал плечами Лод. — Но мой секрет в том, что я знаю свое место. Люди нанимают меня
