ничего не видеть и не слышать. Если бы это было возможно, он спал бы постоянно. Во сне время летело быстрее.
Звон ключей и тяжелые шаги тюремщиков заставили Марка вздрогнуть и насторожиться. Из коридора до него доносились голоса, но разобрать слов он не мог. Шаги стихли, потом раздались вновь, тихие, но уверенные.
На этот раз они сопровождались мерным постукиванием трости.
Марк отшвырнул мешковину и вскочил на ноги. Бросившись к зарешеченной двери, он увидел, что в коридоре стоит человек в длинном черном сюртуке. Сквозь прутья решетки он рассматривал Гаста.
— Снутворт? — окликнул Марк и поразился тому, каким низким и хриплым оказался его голос.
С тех пор как он разговаривал в последний раз, прошло несколько дней. Человек повернулся.
— Совершенно верно, мистер Марк.
Снутворт стоял не двигаясь. В тусклом тюремном освещении казалось, что под глазами у него залегли глубокие тени. Слабые отсветы солнечных лучей, проникающих сквозь узкие окна, играли на серебряном набалдашнике трости. Марк с нетерпением ожидал, когда же он заговорит. Но Снутворт молчал, устремив взгляд в пространство.
Наконец Марк не выдержал и нарушил томительную тишину.
— Уже известно, когда будет слушаться мое дело? — судорожно сглотнув, спросил он.
— Слушание уже состоялось, сэр, — невозмутимым тоном сообщил Снутворт. На лице его не дрогнул ни один мускул. — Дело рассмотрено в ваше отсутствие.
Марк отчаянно вцепился в прутья решетки.
— Но это невозможно! Я имею право на адвоката и…
— Суд назначил вам адвоката. Смею вас уверить, ее выступление в вашу защиту было весьма красноречивым и содержательным.
— Но я должен был сам присутствовать на суде! — что есть мочи заорал Марк. Он так ослабел, что голос его тут же сорвался до шепота. — Даже такому опасному преступнику, как Полдрон, было позволено присутствовать на разбирательстве его дела.
— Согласно закону, присутствие обвиняемого в суде не является обязательным, — безучастно отчеканил Снутворт. — За исключением тех случаев, когда на его присутствии настаивает потерпевшая сторона. Именно такое требование было выдвинуто мисс Лилит на процессе сержанта Полдрона. У заключенного нет никаких прав.
— Но… но…
Марк беспомощно осекся. Он понимал, спорить со Снутвортом не имеет никакого смысла. Дни и ночи, проведенные в камере, он мысленно репетировал свою речь на процессе, обдумывал и взвешивал каждое слово. Все усилия оказались напрасными. Ему оставалось задать один, самый важный вопрос.
— И… каков вердикт? — выдавил он из себя.
— Вы признаны виновным.
Пальцы Марка, сжимавшие прутья решетки, бессильно разжались.
— Но в чем… в чем моя вина? — воскликнул он, чувствуя, что вот-вот разрыдается. — Я не совершил никакого преступления. Делал лишь то, что делают все остальные…
— Согласно постановлению суда, ваша вина заключается в противозаконных методах ведения коммерции, в подкупе и коррупции, — размеренно изрек Снутворт. — Вы обвиняетесь также в фальсификации астрологических прогнозов для достижения собственных корыстных целей. Согласно показаниям мисс Дивайн, вы создавали препятствия для того, чтобы ее товар свободно попадал к покупателям. Все эти преступления были бы сочтены незначительными, не будь они отягчены попыткой внести изменения в уже заключенные договоры и контракты, что является злостным нарушением основного закона Директории. Суд выразил удивление, что вы, несмотря на свой юный возраст, проявили столь преступные наклонности и…
— Я… я ничего не понимаю…
Голова у Марка шла кругом. Неужели он и правда совершил все это? Ответить на этот вопрос с уверенностью он не мог. Он участвовал в таком множестве деловых встреч, принимал уйму решений, скреплял своей печатью пропасть контрактов… и некоторые даже не давал себе труда прочесть. Он всецело полагался на Снутворта, на его деловой опыт и хватку…
— Так как вы совершили тяжкое преступление против Директории, суд не счел возможным ограничиться удержанием компенсации, — продолжал Снутворт.
Марк попытался заглянуть ему в глаза, но взгляд бывшего слуги был ледяным и бесстрастным.
— Вы объявлены собственностью Директории, — сообщил Снутворт. — Возможно, когда вы станете старше, то будете привлечены к каким-либо работам. Но для этого потребуется принять ряд новых постановлений. Не исключено, о вашем существовании попросту забудут. Именно такая участь выпадает на долю большинства заключенных.
Ноги у Марка подкосились, и он тяжело опустился на пол.
— Но… но это невозможно… — едва слышно прошептал он. — Клянусь, Снутворт, я никогда не пытался обмануть Директорию…
— Документы свидетельствуют об обратном. Все они скреплены вашей печатью и подписью. Кстати, документы, наиболее полно изобличающие вашу вину, были подписаны в день вашего ареста. Я вынужден был сообщить об этом суду.
Марк сжал руками виски, ощущая, как волна паники накрывает его с головой, лишая возможности соображать.
— Башня… — выдохнул он. — Я продам башню и выкуплю себя у Директории… Да-да, конечно… Ты ведь можешь заключить такую сделку, Снутворт?
— Вне всякого сомнения, — изрек Снутворт.
— А потом, когда я выйду на свободу, мы непременно докажем, что я ни в чем не виноват… Мы…
— Полагаю, вы неправильно меня поняли, мистер Марк, — проронил Снутворт. — Я сказал, что могу заключить сделку о продаже башни. Но я отнюдь не имел в виду, что намерен ее заключать.
Марк, не веря своим ушам, вскинул голову. Снутворт смотрел на него сквозь толстые прутья решетки, холодно посверкивая глазами.
— Снутворт…
— Подумай сам, с какой стати мне хлопотать о тебе, парень, — ухмыльнулся Снутворт, внезапно сбросив с себя маску равнодушной почтительности. — На всем белом свете ты один как перст. Я твой единственный слуга и по закону — единственный наследник. На мою удачу, согласно законам Агоры, имущество осужденного не подлежит конфискации, а передается в полное владение наследникам. — Торжествующая улыбка Снутворта становилась все шире. — Напрасно ты считаешь меня идиотом, который обменяет столь ценную вещь, как башня, на такое никчемное барахло, как глупый мальчишка!
Марк уставился на своего бывшего слугу, точно громом пораженный. Язык отказывался ему повиноваться. Воспоминания о том, как перед самым арестом Снутворт настойчиво подсовывал ему какие-то документы, уверяя, что их следует подписать безотлагательно, вихрем проносились у него в голове. Документы эти были такими длинными, что Марк, разумеется, не удосужился даже пробежать их глазами. А потом, на суде, они сыграли решающую роль.
— Полагаю, мистер Марк, вам любопытно будет узнать, что, помимо башни, я унаследовал также все ваши предприятия, — сообщил Снутворт.
Тон его снова стал почтительным, но теперь в нем проскальзывали откровенно насмешливые нотки.
— Не сомневаюсь, я сумею выгодно продать их, дождавшись благоприятной ситуации. Впрочем, не будем загадывать.
— Но почему ты так подло поступил со мной? — наконец обрел дар речи Марк. Ему казалось, что его собственный голос доносится откуда-то издалека. — Я так доверял тебе.
— Доверяли? — переспросил Снутворт и задумчиво сдвинул брови, словно пытаясь постичь значение этого слова. — Боюсь, несмотря на то что доверие сегодня является чрезвычайно редким товаром, цена его невысока. Цену, как известно, определяет спрос, а спрос на доверие постоянно падает. И тот, кто предлагает этот товар на рынке, обречен на поражение.
