Я восприняла только местоимение и бессмысленно повторила его:
— Она?
— Конечно. А что это, по-вашему, как не акт женской мести? Все мои инструменты на местах, да я и сомневаюсь, что такие удары можно нанести резцами, даже в бешенстве.
— Но… но я думала… — Я запнулась. — То есть… я подумала, что Брок знает, что случилось, и…
Ян резко повернулся ко мне от полки с инструментами;
— Брок? О чем вы?
— Брок что-то знал, — объяснила я. — И он чему-то радовался, но какой-то темной, нехорошей радостью. А когда я позвала его взглянуть на статую, он ушел, отпустил меня сюда одну. И потом не вернулся.
Ян покачал головой.
— Трудно поверить, что Брок способен на такое. От него можно ожидать жестокости, да. Но в открытую. Месть исподтишка, удар в спину — не для него.
Я в этом не была уверена. Я не знала, на что способен Брок.
— Кого же вы имели в виду? — спросила я.
— Вдову капитана, конечно. Лиен.
Да. Китаянка была способна на такой поступок. Она хотела, чтобы на корабле капитана Обадии была статуя с ее лицом. Она не любила меня. Именно я отняла у нее богатство. По крайней мере, она должна так считать. Только мне казалось, что вряд ли она стала бы причинять Яну такую боль.
— Но вы же всегда были так добры к ней, — заметила я. — Не считая капитана, вы были ее единственным другом в доме Бэскомов. Она бы не решилась отплатить такой неблагодарностью.
Ян ничего не отрицал и продолжал обыскивать мастерскую. Он нашел то, что искал, в углу за рулоном брезента и вытащил находку на свет. Я узнала мерзкий малайский клинок. Ян повернулся ко мне, держа клинок в руках, осторожно провел пальцем по затупившемуся стальному лезвию, к которому прилипли щепки и опилки.
— Она привезла его с собой из Китая, — сказал Ян. — И конечно, это первое, чем ей было удобно воспользоваться.
Я смотрела на пиратскую саблю с отвращением. Мне почудилось, будто холодная сталь касается моего лица, будто за деревянной статуей наступила моя очередь.
Прайотт двинулся к выходу с клинком в руках, и я, видя ожесточение, исказившее черты лица Яна, в ужасе его окликнула:
— Куда вы? Что собираетесь делать?
— Верну даме ее собственность, — ответил он и вышел из комнаты, оставив меня наедине с изуродованной фигурой.
Я ничего не могла поделать, не могла вмешаться. Ян должен действовать сам. Невзирая на варварскую выходку Лиен, я не верила, что он причинит ей вред. Но все-таки мне было не по себе.
Выйдя на улицу, я увидела, как Ян быстро шагает по двору, и медленно двинулась сквозь сгущавшиеся сумерки ему вслед. Тут из-за угла показались наконец хозяин с собакой. Я уже забыла, что Брок обещал вернуться к маяку и присоединиться ко мне. Они подошли. Люцифер попытался прыгнуть на меня, но Брок удержал его сильной уверенной рукой.
— Стоять, разбойник! Леди не нравятся твои знаки внимания.
Люцифер послушно замер возле своего хозяина, подрагивая и сверля меня горящим взглядом.
— Ну? — спросил Брок. — Видели?
— Так вы знали! — возмутилась я. — И вы знали, что я не стану вас дожидаться, пойду и сама все увижу. То-то мне показалось, вы были чем-то довольны. Вам и в голову не пришло, сколько труда и душевных сил вложил Ян в эту работу. Наверное, вам даже не понять, какая прекрасная и тонкая это была работа.
Он рассмеялся мне в лицо, а собака, услышав издевательский смех, зарычала.
— Прекрасно понимаю. Я следил, как она продвигается. Ее совершенство было от дьявола.
— Вы все знали и все же отпустили меня одну. А вы не подумали, что подобное зрелище может напугать до смерти?
Уже произнося эти слова, я сообразила, что этого человека ничем не проймешь. Не ждать же мне, в самом деле, доброго отношения Брока Маклина!
— Я хотел поговорить с матерью, — сказал он. — Не думаю, чтобы и вы могли пострадать. Но мать снова заперлась в комнате, жалуется на головную боль, Я ничем не мог ей помочь и вернулся.
— Прайотт уже все знает, — сообщила я, никак не выразив сочувствия свекрови. — Мы нашли, чем орудовал негодяй — тем самым малайским крисом капитана. Ян отправился к Лиен.
— К Лиен? — В голосе мужа прозвучала странная нотка, словно Броку трудно было осознать, что вандализм учинила китаянка.
— Наверное, это сделала Лиен, — сказала я. — Она очень хотела позировать, и у нее множество других причин меня не любить.
Воцарилась долгая неловкая пауза. Невзирая на приведенные доводы и улику, Брок, видимо, сомневался в виновности Лиен. И тут я поняла, почему он поспешил домой к матери. Сибилла Маклин обладала достаточно сильным характером, чтобы сотворить что-нибудь подобное. И симпатизировала мне не больше, чем Лиен. Может быть, у нее было куда больше причин уничтожить копию носовой фигуры с 'Морской яшмы'. В Сибилле Маклин старая ненависть кошмарным образом сочеталась с новой.
Мы повернули и медленно шли к дому. Черный пес приноравливал свой шаг к походке хозяина. По крайней мере выяснилось, что мои страшные подозрения насчет Брока безосновательны. Правда, я не знала, успокоило это меня или разочаровало. Мне доставило бы удовольствие думать о нем плохо. Словно тем самым я могла как-то защитить себя… от себя же. Я взглянула на мужа и опять увидела резкий чеканный профиль и сильные мышцы шеи.
— Когда вы побывали на маяке? — спросила я.
— Как раз перед тем, как вышел на скалу и увидел вас с Лорел. Сперва я был потрясен, хотя вы и считаете меня бесчувственным. Хотел уйти оттуда и проветрить мозги, прежде чем что-нибудь предпринимать.
— Но вы были довольны, — напомнила я. — Я сразу почувствовала.
Он не стал отрицать:
— Мне эта скульптура Яна с самого начала не нравилась. Мне казалось оскорблением, что ее делают в доме Бэскомов — словно заталкивают нам в глотку наши же старые обиды. Могу только посочувствовать несчастному безумцу, что задумал отомстить кому-то столь варварским способом.
— Думаю, вы и сами могли это сделать, — дерзко бросила я.
Брок глянул на меня с таким презрением, что мне стало стыдно, отвернулся и, дернув собаку за поводок, зашагал к скалам. Хозяин с собакой, видимо, всегда спускались к морю, когда хозяина терзали мрачные мысли.
Я прошла в белые ворота дома Бэскомов и, гадая, чем кончился разговор Яна с Лиен, отправилась наверх. Погрузившись в печальные мысли, я даже не заметила, как открылась дверь комнаты Сибиллы Маклин. Только поднявшись по лестнице и оказавшись в коридоре, ведущем к нашим комнатам, я поняла, что свекровь стоит передо мной. Наверное, я вздрогнула, и ее тонкие губы растянулись в злорадной улыбке. Волосы Сибиллы растрепались, на ней был небрежно запахнутый халат неприятного горчичного цвета. Она ничего не говорила, только стояла и смотрела, как я иду по коридору. Ее запавшие бесцветные глаза даже не моргали, а молчание было исполнено невыразимого торжества.
Наверное, я очень быстро проскочила коридор, но мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем я добралась до убежища — собственной комнаты. Я почти бежала, чем дополнительно порадовала миссис Маклин, которой только того и нужно было, что испугать меня.
И я была испугана. Я боялась рук, которые еще недавно размахивали саблей. А если свекрови вздумается схватить меня за горло? Она ведь сильнее…
Я бросилась в комнату и захлопнула за собой дверь. Но у меня не было ключа. И не было на двери задвижки. Зачем, подумала я, в той маленькой комнатке, где умерла моя мать, была прочная задвижка? Может быть, капитан велел поставить ее, чтобы оградить мою мать от ненависти этой женщины?
