Я с трудом сдерживала дрожь и заговорила, обращаясь к одной Адрии.
— Мы сейчас все им покажем, дорогая. Покажи, как ты в тот день поставила на тормоза кресло своей матери. Действуй, Адрия. Покажи это своему отцу.
Она бросила на Джулиана испуганный взгляд и опустила оба рычага.
— Отлично, — похвалила я Адрию и попыталась сдвинуть кресло с места. Оно стояло как вкопанное. — Теперь ты толкнешь кресло точно так, как сделала это, когда поссорилась со своей мамой. Конечно, ты толкнула кресло только тому, что знала, что оно на тормозах и толчок не причинит Марго никакого вреда. Ты просто хотела показать маме, как ты сердита, не правда ли, Адрия? А теперь приступай к делу.
Девочка встала за моей спиной, и я ощутила усилия, которые она прилагала, чтобы сдвинуть кресло с места. Оно продвинулось не более чем на один дюйм. Джулиан стоял неподвижно. Шен всхлипывала.
— В тот день ты видела, что произошло с креслом после твоего толчка? — спросила я Адрию.
— Нет, не видела. Я выбежала через другую дверь в гостиную. Я подошла к дальнему окну и стала смотреть на мертвые деревья. Я… я ждала, что мама позовет меня к себе. Только… она не смогла…
— Из того окна были видны балкон и скат?
— Нет, их оттуда не видно.
— Значит, ты не видела, как кресло скатывается вниз. Ты не видела, как упала твоя мама и кто ее поднял?
Адрия покачала головой.
— Я видела только деревья и отражение на стекле — что-то двигалось, словно призрак.
— Когда закричала твоя мама? Сразу после того, как ты толкнула кресло?
— Нет. Она знала, что я не могу причинить ей вреда, потому что кресло было на тормозах. Она начала кричать, когда я уже стояла у окна.
— Подойди ко мне, дорогая, — попросила я ее, Адрия обошла кресло и встала передо мной; я взяла ее за обе руки, заглядывая ей в лицо. — Ты понимаешь, что все это значит?
В ее глазах засветилась отчаянная надежда.
— Да. Да, понимаю! Линда, эти сны не должны больше меня мучить. То, чего я боялась, на самом деле не произошло. Ведь так? Правда?
— Этого просто не могло произойти, — заверила ее я.
Она повернулась и подбежала к своему отцу.
— Папа, я не могла причинить Марго никакого вреда. У тебя больше нет причин меня ненавидеть. Ты можешь опять меня любить, папа.
Джулиан казался не только потрясенным, но и пристыженным. Он с нежностью взял Адрию на руки, прижал ее к себе, уткнув лицо в ее волосы. Я встала и подошла к неподвижно сидевшей на кресле Шен.
— Уйдем отсюда, — предложила я. — Пускай они побудут одни. И я думаю, ты не должна больше запускать сюда кота.
Шен поднялась, и Циннабар спрыгнул с ее колен. Она шла рядом со мной как лунатик, трудно было понять, сердилась ли она на меня теперь или восприняла с облегчением свидетельство о невиновности Адрии. Казалось, она целиком погрузилась во внутренний, недоступный моему пониманию мир. В коридоре она оставила меня одну, выбежав из дома через переднюю дверь. Я поднялась к себе наверх и рухнула на кровать. Я добилась своего, но чувствовала себя опустошенной.
У меня в ушах до сих пор раздавался мой собственный крик, когда я приказала замолчать людям, которым принадлежал этот дом. Я вспомнила резкие вопросы Джулиана, стоявшего передо мной в негодующей позе, и почувствовала, как меня охватывает душевное изнеможение. Я надеялась, что сумела помочь Адрии, но не знала, что будет теперь со мной. Мне была непонятна даже моя собственная реакция на то, что сейчас произошло. Если Джулиан предложит мне покинуть этот дом, в его решении не будет ничего неожиданного. Тогда почему я так расстроена?
Я попыталась хотя бы ненадолго освободиться от всех размышлений и переживаний, но из этого ничего не получилось. Мое сознание не желало превращаться в чистую доску, на нем то и дело возникали письмена. Самое яркое из них гласило: «Тормоза».
Тормоза кресла на колесах! Почему мысль о них так меня пугала? Они были отпущены, когда нашли кресло, зацепившееся за сломанную ограду. Кресло неслось вниз по скату с отпущенными тормозами. Почему? Когда Марго почувствовала, что съезжает вниз, почему она не воспользовалась тормозами? Может быть, потому, что, оставшись одна, она сама ослабила тормоза, чтобы съехать по скату? Может быть, никто и не толкал ее сверху, а все ужасное произошло уже после того, как она оказалась на земле, у подножия ската. Возможно, кто-то настиг ее там и швырнул кресло на изгородь с такой силой, что Марго вывалилась из него и разбилась об острые камни в лощине, а кресло повисло на изгороди, зацепившись за одну из перекладин. В это время некто — Эмори? Джулиан? — обнаружил внизу бездыханное тело Марго.
Многое в этой картине меня пугало, я снова и снова пыталась выкинуть ее из головы. Несколько пугал меня и облик той женщины, какой я становилась. Женщины, всегда готовой выступить в защиту чужих интересов, не заботясь о своих. Почему я всегда с опаской уклонялась от заботы о собственной личной жизни? Почему боялась ответственности перед собой? И почему так смертельно боялась Джулиана?
Через некоторое время до меня донесся невнятный гул голосов. Я выглянула в окно и увидела за крышей кухни, во внутреннем дворе дома, Эмори, стоявшего рядом с трактором. Он разговаривал с Шен, которую я видел со спины. Они оживленно беседовали, и меня поразило выражение лица Эмори. Его большая голова немного наклонилась вперед, он смотрел на Шен с чувством, похожим на обожание. Оказывается, Эмори был предан не только Джулиану.
Разумеется, я не слышала, о чем они говорили, но у меня возникло ощущение, что обо мне и о том, что произошло недавно в комнате Марго. И это не предвещало ничего хорошего.
Глава 12
Я все еще смотрела в окно, когда Адрия постучала в дверь. Я пригласила ее войти, и она бросилась ко мне на шею с трогательной безоглядностью, какую стыдилась проявлять раньше. В этот момент я чувствовала себя счастливой. Может быть, я все же не зря коптила небо и кому-то здесь помогла.
Снова оказавшись на полу, Адрия отступила на шаг и, глядя мне в глаза, сказала:
— Мой папа просит тебя спуститься к нему в библиотеку. Пожалуйста. Ты ведь сможешь пойти прямо сейчас, Линда?
Я решила выиграть время, чтобы овладеть собой; Адрия наблюдала, как я причесываюсь перед зеркалом, достаю губную помаду.
— Ты знаешь, чего он хочет? — спросила я Адрию.
— Я… я думаю, что он расстроен. Но я не позволю ему отослать тебя из дома, Линда. Обещаю.
Ее слова служили мне слабым утешением, но, выходя из комнаты, я весело улыбалась.
Джулиан ждал меня, сидя в своем большом кресле у камина в библиотеке. Когда я вошла, он мрачно взглянул на меня и указал рукой на кресло, стоявшее рядом, затем вернулся к созерцанию пламени в камине. Я смотрела на его точеный профиль, на тронутые сединой виски, твердую, выражавшую решимость линию рта. За его спиной видна была закрытая дверь в комнату Марго.
Он заговорил низким и довольно резким голосом, который чем-то напомнил мне голос Эмори.
— Трудно найти нужные слова, чтобы выразить то, что должен вам сказать, — начал он.
— Вы пригласили меня в этот дом, чтобы я помогла Адрии, — напомнила я. — Но вы, кажется, недовольны тем, что произошло.
— Вы помогли ей. Помогли в самом главном — избавиться от чувства вины, которое подтачивало душевное здоровье Адрии со дня смерти ее матери.
— Надеюсь, что мне это удалось. Время покажет, права ли я.
Он молчал, продолжая смотреть на огонь. Я почему-то вспомнила о другом огне, который я видела в хижине Эмори.
