кокотки, кокетки, гетеры, куртизанки, проститутки...'
От этих мыслей на сердце потеплело. Поручик подкутил усы. Да, не будь на свете женщин, он непременно пустил бы себе пулю в лоб!
К столу подбежал чумазый мальчонка.
- Поручик Ржевский? - бойко спросил он, для солидности шмыгнув носом.
- Он самый. А ты какого полку гусар будешь?
- Тятькиного.
Поручик засмеялся.
- А зовут тебя как?
- Федором.
Мальчонка положил на стол сложенный вчетверо листок.
- Вот вам, барин, от мамзель.
- От кого?
Но мальца уже и след простыл.
- Федька-Купидон, - усмехнулся Ржевский, разворачивая листок.
Одного взгляда было достаточно, чтобы он понял, что держит в руках амурное послание. Почти каллиграфический женский почерк с завитушками, отчерками, хвостиками. И запах. О, этот запах!
Прежде, чем прочесть письмо, Ржевский поднес листок к носу и с шумом втянул в себя воздух.
- А-а-пчхи! - взревел поручик на весь трактир. - Что за духи, три тысячи чертей! Апчхи! А-а-а-пчхи!!
- Чего изволите? - раздался рядом голос.
В услужливой позе возле стола застыл половой с белым полотенцем через руку.
- Скорей на воздух!! - ответил Ржевский.
Он зажал двумя пальцами ноздри, чтобы подавить очередной чих, но это ему не удалось, и он чихнул куда-то внутрь себя, отчего ему вдруг показалось, что в голове у него взорвалась бомба.
Поручик вскочил, опрокинув стул, и бросился к дверям.
- Деньги, ваше благородие! Деньги! - истошно завопил половой, кидаясь вслед за ним.
- Да на, подавись, - поручик на ходу вытащил из кармана несколько монет и швырнул их себе за спину. - А-пчхи! Вот дуреха! Какие духи! Это черт знает что такое...
Глава 3
Амурное послание
Оказавшись на улице, Ржевский развернул письмо. Удерживая его на расстоянии вытянутой руки и стараясь лишний раз не дышать, прочел: 'Поручику Ржевскому от Тамары'.
- Итак, она звалась Тамара, - проговорил он, прищелкнув языком. Его глаза заскользили по строчкам. - Ого, написано стихами. Должно быть, поэтесса.
'Я вам пишу, чего же боле,
Что я могу еще сказать?
За что должна я так страдать?
У-у, как хочу вас увидать!'
- Недурно, - хмыкнул Ржевский. - Темперамент так и прет.
'Хочу вас к сердцу я прижать
И долго страстно обнимать.
И целовать, и миловать.
И покориться вашей воле'
- Отчаянная девушка! - Поручик мечтательно зажмурился: - Интересно, умеет ли она целоваться по-французски?
С каждой прочитанной буквой он приходил во все большее возбуждение. И вскоре любовная записка в его руке дрожала, как пойманный за лапки мотылек.
'От мамы с папой я сбегу.
Вас буду ждать в своем саду.
И утоплюсь в своем пруду,
Коль вас в саду я не найду'
- Да приду я, приду, - сказал Ржевский, словно уже видя перед собой свою призрачную поэтессу. - Зачем топиться? Лучше искупаемся вместе. Черт побери, отличная мысль! Для начала я возьмусь обучить ее плаванию. Ха! Неплохой повод, чтобы избавиться от лишнего обмундирования.
Он снова заглянул в письмо.
- Постойте-ка, здесь, кажется, постскриптум... 'Жду'. Ну, это понятно. 'Жду с утра до вечера'. А почему не с ночи до утра?.. И второй постскриптум: 'По прочтении съесть!' Может, сжечь? Нет, в самом деле - 'съесть'. И восклицательный знак притом. Вот так компот!
- Съесть! - возмутился поручик. - Я эту бумажку и понюхать толком не могу, а тут - 'съесть'! Вот девицы! Воображают себе о гусарах черте что. Да ни за что на свете. Такой закуски нам не надо, будь я хоть пьян стократ.
Немного поостыв, поручик вдруг заметил, что на послании не указан обратный адрес.
- Вот так бульон! Как же я ее найду без адреса? Рассеянная, как все поэтессы.
Он опять перечитал письмо, повертев его и так и этак.
- Ага, там есть пруд. Отлично, это прекрасный ориентир. Будем искать дом с прудом и садом. И с этой, как ее, Тамарой. Однако, пожалуй, тут без подзорной трубы не обойтись.
Глава 4
Наука побеждать
В одноэтажном особняке, несмотря на наступивший день, были наглухо задернуты занавески.
Поручик Ржевский соскочил с коня и, подбежав к окну, постучал.
Занавески дернулись, и за стеклом показалась женщина с растрепанными волосами, в ночной рубашке.
- Ротмистр Лейкин здесь? - спросил Ржевский.
- Никак нет, - нахмурилась она, собираясь захлопнуть окно, но за ее спиной уже возник грузный лысый тип в кальсонах и с пистолетом в руке.
- Чего надо? А, это вы, поручик. Я думал, французы... - Ротмистр Лейкин с заметным сожалением засунул пистолет в подштаники. - Что вам не спится?
- Я всегда встаю до полудня, Семен Петрович.
- Да вы, поручик, сущий жаворонок, - усмехнулся Лейкин и широко зевнул. - А я, представьте, сова... - Он положил руку на плечо стоявшей рядом женщины. - Иди, Клава, приляг, - и снова повернулся к поручику. - Ну, что вам угодно от меня в столь ранний час?
- Осмелюсь попросить вашу подзорную трубу.
- А куда вы направляетесь, если не секрет?
- На пруд, - бесхитростно ответил Ржевский.
- Девок высматривать? - заржал Лейкин. - Поручик, мы же не в деревне. Шли бы лучше в городские бани. Дам вам молоток и гвоздь. Пробьете себе дырочку - и можете наслаждаться пейзажем.
- Но, господин ротмистр...
- Извольте, друг мой, извольте. - Ротмистр исчез за занавесками и через минуту появился вновь. В руке у него была подзорная труба. - Только не потеряйте в кустах, - сказал он, протянув ее Ржевскому.
- Скорее у меня глаза на лоб вылезут, чем я допущу утратить столь ценный боевой прибор, - заявил поручик, прижав ее к груди.
- Вот именно. Очень ценный боевой прибор. Теперь ступайте, а мы тут с Клавой продолжим... А что это вы ухмыляетесь, поручик? Думаете, мы с ней в жмурки играем? - Лейкин крикнул вглубь комнаты: - Клава!
- Чего?
- Ну-ка, скажи. Пуля - дура...
- Штык - молодец!
- Вот видите, Ржевский, мы с Клавдией Васильевной повторяем азы 'Науки побеждать' Суворова. И нечего вам ухмыляться.
- Виноват, господин ротмистр.
- Кру-гом! Шагом марш!
- Слушаюсь.
Поручик Ржевский лихо оседлал коня и поскакал на поиски своей таинственной поэтессы.
Глава 5
Обознатушки
Выспрашивать у каждого встречного, где в городе есть дом с садом, прудом и Тамарой в придачу Ржевскому было явно не с руки. И он избрал другую тактику. Городок был мал, объехать его за несколько часов никакого труда не составляло. А при наличии подзорной трубы все, что нужно, он мог бы высмотреть и сам.
Девятый по счету дом, который попался на его пути, как раз был с садом.
Оставив коня у дерева, Ржевский перелез через ограду и оказался в чужих владениях. Впереди сквозь кусты и редкие деревья проглядывал пруд. И хотя он скорее смахивал на большую лужу, вода в нем была прозрачна и чиста, как девичья слеза.
Поручик приложился к подзорной трубе и, обозрев окрестности, тотчас заметил стройную женщину, сидевшую на берегу в летней беседке. Незнакомка была обращена к поручику спиной.
- Она, - решил Ржевский. - Но, право же, какая талия...
Сложив трубу вдвое, он спрятал ее в карман штанов и резвым шагом направился к беседке. Казалось, женщина не могла не слышать его торопливой поступи, тем более торжествующего звона шпор, но она сидела по-прежнему неподвижно и энергично обмахивалась веером.
'Глухой прикидывается, - хмыкнул про себя Ржевский, переходя со скорого шага на галоп, - волнуется, понятное дело'.
Он ворвался в беседку и грохнулся на колени.
- Бонжур, мадемуазель! Вы мне писали?
Вздрогнув, как от выстрела, незнакомка отняла от лица веер, в испуге уставившись на коленопреклоненного поручика.
- Графиня?! - воскликнул он, обнаружив перед собой вместо ожидаемой молоденькой девушки нарумяненную и напудренную без всякой меры старушку.
- Поручик?! - изумилась графиня Шлёпенмухер, приложив к глазам лорнет. - Как вы меня напугали.
Ржевский никак не мог вспомнить, где он впервые имел тошнотворное счастье лицезреть эти беспокойные, потускневшие от времени глазки, длинный кривой нос и маленький морщинистый рот. Он только помнил, что они виделись где-то на балу или на обеде, и эта сухопарая дама с осиной талией была представлена ему как самая настоящая графиня.
'Влип, - подумал Ржевский. - Влип, как кур в ощип'.
- Проезжая мимо, я решил засвидетельствовать вам свое почтение, графиня, - произнес он, делая шаг назад.
Она со странной улыбкой немедленно протянула ему руку.
Подавив в себе желание укусить графиню за палец, Ржевский ткнулся носом в ее запястье, обозначив поцелуй.
- Как вы галантны, - прошамкала старушка. - Мой Жорж целовал меня так же страстно. Он был знатный серцеед, - и она вдруг захихикала.
'Она сумасшедшая', - с опаской подумал Ржевский.
- Позвольте откланяться. Дела, видите ли, то да се, эскадрон, лошади...
- Постойте. - Графиня Шлёпенмухер встала и, ткнув поручика сложенным веером в живот, с томным придыханием, больше похожим на астматическую одышку, промолвила: - Вы, кажется, задали мне вопрос?
- Какой вопрос! - вскричал поручик, прижавшись спиной к деревянному столбу, подпиравшему крышу беседки. - Помилуйте, графиня, я толькоана минутку заскочил, чтобы справиться о вашем самочувствии.
- Было, было,
