- Умолкните, сударь! Где твоя мать, Маша?
- В спальне, папенька.
- Чудесно! Мать спит, а ты тем временем... Чудненько! Превосходно! И это моя дочь! Моя дочь!.. Катя, Катенька!
Готовый сойти с ума от растройства Иван Захарыч ворвался в спальню в тот самый момент, когда Екатерина Матвеевна впопыхах оправляла только что надетое платье. Поручик Ржевский сидел на постели, с озабоченным видом натягивая сапоги.
- Катенька, наша дочь... - с порога выпалил Иван Захарыч, и слова застряли у него в глотке.
- Что такое? - сипло произнес он, уставившись на Ржевского. - Катя, что здесь делает этот му... му... мужчина?
- Не видите, что ли, сапоги надеваю, - буркнул поручик. - Не лезут, черти.
- По... по... позвольте...
- Мерси, как-нибудь сам справлюсь.
- Кто это, Катя?
Иван Захарыч моляще посмотрел на жену. Она сделала вид, что занята своей прической и не слышит.
- Имею честь, поручик Ржевский!
У коллежского секретаря окончательно пропал голос. Он замахал руками, пытаясь выразить свои чувства, но не находил ни слов, ни звуков.
- Крепись, папаша, - сказал Ржевский, похлопав его по плечу. - Такую едреную красотку, как твоя жена, в чулан не спрячешь и в сундук не запрешь.
- Перестаньте говорить пошлости, поручик, - возмутилась Екатерина. - Я люблю своего мужа. Кто же знал, что он вернется именно сегодня! Иванушка, - набросилась она на супруга, - ты же обещал приехать завтра. Что стряслось? Почему ты молчишь? Ты заболел?
- Я здоров.
- А откуда этот ужасный сип? Покажи-ка горло. - Он покорно разинул рот. - Ну вот, так я и знала! Горлышко совсем красное. Простудился, Ванечка?
Сбитый с толку Иван Захарыч неуклюже топтался на месте, позволяя жене ощупывать его лоб. Но тут он нечаянно взглянул через дверь в гостиную, где император Александр целовал руку его дочери. И хотя оба они уже были одеты, внутри коллежского секретаря опять все закипело.
- Катя! - воскликнул он, схватив жену за локоть. - Кто этот тип?
Она сделала удивленные глаза.
- Где?
- Ты что, ослепла? У нас в гостиной мужчина!
- У нас в гостиной какой-то мужчина?
- Да, и он имел связь с нашей дочерью.
- Иван, вы меня пугаете!
Екатерина Матвеевна, изображая обморок, упала на руки Ржевскому.
- Господи, за что мне эти несчастия! - схватился за голову Иван Захарыч. - Чем я перед Тобой провинился? Сидел у себя в департаменте, перебирал бумажки и никого не трогал. За что, Господи? За что?!
- Хватит стенать, - оборвал его поручик. - Ты хоть знаешь, драная калоша, кто переспал с твоей дочерью?
- Не знаю и знать не хочу! - взвизгнул чиновник и вдруг с криком: 'Мерзавец, я задушу тебя!' - бросился через всю гостиную к царю.
Оставив Екатерину, Ржевский кинулся за ним. Он успел схватить его прежде, чем тот смог вцепиться Александру в горло. Император же стоял, словно остолбенев, и даже не думал защищаться.
- Вот и меня чуть было не задушили, как папу Павла, - в суеверном ужасе бормотал он. - От судьбы не уйдешь.
- Пустите меня! - кричал Иван Захарыч, вырываясь из рук Ржевского и стараясь достать царя хотя бы ногой. - Я не позволю... в моем доме!.. это моя дочь!..
- Ваша, ваша, никто не сомневается, - успокаивал его поручик.
- Дайте мне его задушить!
- Дурак! - рявкнул ему в самое ухо поручик. - Это же Александр Первый.
- Он будет последним! - огрызнулся чиновник, мало соображая, о чем идет речь. - Да-с, последним!
От этих кощунственных слов царь побелел. В нем взыграла горячая кровь Петра Великого.
- Да как ты смеешь, холоп! - взорвался он, отвесив Ивану Захарычу звонкую оплеуху.
- Я не холоп, я коллежский секретарь! А вы, сударь, развратник и хам.
И он плюнул царю в его голубые очи.
Утершись рукавом, Александр протянул поручику свой платок:
- Заткните этому болвану рот! Я устал слушать тут всякий вздор.
Ржевский немедленно выполнил его распоряжение, после чего Ивану Захарычу осталось только мычать и таращить глаза, - что он и делал.
Но тут за отца семейства вступились его жена и дочь.
- Как вы обращаетесь с моим мужем! Папенька!! - в два голоса закричали они. С визгом набросившись на царя с поручиком, они стали колотить их по спине, голове, плечам. - Убирайтесь отсюда! Негодяи, проходимцы!
- Вот чертовы бабы, - ухмылялся Ржевский, отмахиваясь от наседавших дам. - Пошли, что ли, государь. Здесь нам больше не светит.
Остановившись у двери, царь погрозил всему семейству кулаком:
- Вы меня еще запомните! Ух, я вам дам!
- Прочь! Вон из моего дома! - крикнул Иван Захарыч. - Я буду жаловаться.
- Рогоносец! - Император, дразнясь, показал ему язык. - Ро-го-но-сец! Ы-ы-ы...
- Ваше величество, это не остроумно, - заметил Ржевский, увлекая его за дверь.
- Почему?
Поручик многозначительно повел бровями, и до царя дошло. Он вспомнил о своей собственной нелегкой супружеской доле. И сразу заметно погрустнел.
- Эх, из-за своей беспутной Лизки никого уж толком не обзавешь, - с досадой проворчал он, спускаясь по лестнице.
- Плюньте, ваше величество! По-моему, мы все-таки неплохо порезвились.
Царь улыбнулся.
- Хорошо, что муж опоздал. Собственно, я уже собирался уходить. Каков подлец - он так и не признал во мне монарха!
- Не мудрено, ваше величество. Кто бы мог подумать, что император всея Руси позарится на дочь простого чиновника.
- Поручик! - строго перебил царь. - Не забывайтесь. И потом, я такой же мужчина, как и все. Кстати, сейчас самое время пообедать. После любовных перепитий ничто так не утешает, как сытый обед и бокал доброго вина.
- Лучше бутыль, - с усмешкой заметил Ржевский.
- И не одна, - добавил царь.
Поручик засмеялся.
- И не вина, а водки. И не бутыль, а бочка!
Посмеиваясь, они вышли на Невский.
- Ну что ж, - сказал царь. - мне пора возвращаться в Зимний. Прощайте, Ржевский, надеюсь, когда моя жена в очередной раз будет рожать, ей не придет в голову звать вас на помощь.
- Не могу обещать, ваше величество. Женщина - создание непредсказуемое.
Царь изменился в лице.
- Вон! - крикнул он, топнув ногой. - Вон с глаз моих!
Поручик отдал царю честь и быстро пошел в сторону ближайшего ресторана.
Поговорим о странностях любви
(Другого я не смыслю разговора).
А.С.Пушкин. Гаврилиада
Часть 2
Провинциальные соблазны
Глава 1
Курица - не птица
Поручик Ржевский не спеша гарцевал по просыпавшимся улицам. Народу по пути попадалось немного - все больше хмурые с похмелья дворники и сладко зевающие дворняги.
Прошло два дня, как он вернулся из Санкт-Петербурга в расположение своего эскадрона в уездный город N.
Сегодня утром он всерьез рассчитывал позавтракать у пани Терезы, благо он проснулся как раз у нее под боком. Но, едва открыв глаза, сия страстная особа вдруг вздумала его на себе женить. Она не знала, видно, что при одной мысли о женитьбе у Ржевского начисто пропадает всякий аппетит. В таких обстоятельствах ему не оставалось ничего другого, как поспешно ретироваться.
И теперь Ржевский ехал завтракать в трактир.
У развилки под развесистой березой стояли два мужика. Один, что потоньше, обнимал того, что потолще, за плечи, а тот в свою очередь крепко сжимал в руках ствол дерева. Образовавшаяся скульптурная группа была столь живописна, что поручик не мог не задержать на ней своего взгляда.
Покачиваясь на ветру, мужики тупо смотрели на проезжающего мимо всадника.
- Вишь ты, - сказал один другому, - вон какая кобыла! Что ты думаешь, доедет та кобыла, если б случилось, до кабака или раньше копыта отбросит?
- Доедет, - отвечал второй, громко отрыгнув. - Чё ей будет?
- А до трактира, я думаю, не доедет?
- До трактира не доедет.
- Сдохнет, думаешь?
- Сдохнет! А то как же. Чего бы ей не сдохнуть.
Этим бы разговор и кончился, но тут поручик Ржевский не мешкая соскочил на землю и преподал мужикам урок естествознания.
- Кобель - не сука, конь - не кобыла! - орал поручик, щедро делясь с оробевшими мужиками своими скромными познаниями пополам с тумаками и затрещинами. - Курица - не птица, баба - не человек! А ну, повторяйте за мной, неучи!
- Сука, ваше благородие, не кобель, - бормотал мужик, что потоньше, защищая локтями уши. А тот, что потолще, громко пыхтел, отмахиваясь от поручика, и все приговаривал:
- Ой, больно! Ой, за что, барин?
- За что, за что... - отвечал Ржевский. - За пани Терезу!
Когда поручик наконец выдохся и вновь оказался на коне, один из мужиков торчал лаптями вверх из придорожной канавы, другой же висел, раскинувшись на ветвях березы, и шепелявил еле слышно:
- Конь, ваш благородь, не кобель. Сука, стал быть, не лошадь. А баба - она курица и есть.
Глава 2
Запах женщины
Трактир был, каких на Руси пруд пруди. С закопченным потолком, потемневшей мебелью, скрипучим полом. По залу лениво кружили мухи, неторопливо прохаживалась прислуга, звенела посуда. Меж столов стелился сизый дым от куривших свои трубки первых посетителей.
Поручик Ржевский расположился за одним из пустовавших столов и заказал себе говяжью печень, водки и соленый огурец.
Пропустив стакан и захрустев огурцом, поручик стал думать о женщинах.
'Женщины... - думал Ржевский. - Девушки, барышни, дамы, гризетки,
