поздно.
- А ты чего зубоскалишь! - набросился на него Александр.
Отвесив ему оплеуху, император с изумлением уставился на свою почерневшую ладонь.
- Акакий Филиппыч, что сие означает?
Тайный советник подошел к негру и тоже дал ему затрещину. Потом взглянул на свою ладонь: она стала черной!
- Ничего не понимаю, государь.
Поручик Ржевский не удержался и в свою очередь врезал негру по морде. С воплем слетев со стула, негр упал на императрицу.
- Экзо-о-о-тика... - прошептала Елизавета, прижав его к груди. - О негр, какой ты черный...
- Эта скотина, государь, полгода не мылась, - сказал Ржевский.
Но царя это уже не волновало.
- Слезь с моей жены, обезьяна! - орал он, пиная негра сапогами. - Слезь, а то хуже будет.
- Я не обезьяна, я Абрамзон, - вдруг сообщил тот. - Я только служу негром.
- Все равно слазь!
Бедняга и сам был бы рад отделаться от царицы, но она его не пускала, крепко обвив руками и ногами. И хихикала и шептала ему на ушко всякие глупости.
- Позвольте мне, ваше величество, - сказал Ржевский.
- Действуйте, поручик. Скорее!
Ржевский навалился на Абрамзона. Снизу раздался заливистый смех императрицы:
- Господа, вы меня совсем задавили!
- Нет, я сойду с ума! - схватился за голову царь. - Пусть это будет негр, Абрамзон или кто угодно, но только не Ржевский. Акакий, сволочь, что же вы смотрите? Растащите их!
Но вмешательство тайного советника только добавило неразберихи. Несчастный самодержец стоял над грудой копошащихся перед ним тел, с трудом различая, где рука императрицы, а где нога Ржевского. Не менее трудно было отличить зад Акакия Филиппыча от рожы Абрамзона.
Промаявшись от ревности еще немного, царь в конце концов махнул рукой:
- А, присоединяюсь. Куча мала! - и запрыгнул на них сверху.
Глава 13
Узурпатор
Когда Жозефина вошла в императорские покои, Наполеон Бонапарт сидел за столом, в треуголке, при сабле, и подписывал декреты.
- Это ты, Жужу? - спросил он, не поднимая головы.
- Да, ваше величество.
- Зачем же так официально?
- Прости, Боня, но с тех пор, как ты дал мне развод и женился на Марии-Луизе...
- Ложись! - перебил Наполеон, по-прежнему не отрываясь от своих бумаг. - Жена уехала в Дрезден, повидать своего папу Франца, так что на этот счет можешь не беспокоиться.
Обойдя его кресло, Жозефина с вызовом легла на противоположный край стола. Бонапарт даже не повел бровью.
Она невольно залюбовалась его каменным лицом.
- Какой у меня сейчас месяц? - отрывисто спросил Наполеон. - Термидор? брюмер?
- Июль. Ты же отменил республиканский календарь еще семь лет назад.
- Да? Проклятье! Придется переписать этот лист заново.
- Оставь, мой милый, уже поздно. Ты не жалеешь ни себя, ни своих подданных. Я слышала, вчера твой министр финансов сошел с ума и сидит теперь у себя дома, пересчитывая собственные пальцы.
- Так и должно быть! - мрачно ответил Наполеон. - Человек, которого я назначаю министром, через четыре года не должен быть в состоянии помочиться.
- Но у него, по слухам, недержание.
- Это неудивительно: он всегда был излишне болтлив, - отмахнулся Бонапарт.
В спальне наступила тишина, и только перо едва слышно поскрипывало в руке Наполеона.
- Боня, ну ты хоть взгляни на мое новое платье! - не выдержала Жозефина.
Он бросил на нее быстрый взгляд (первый за этот вечер) и вновь уткнулся в бумаги.
- Такие платья годятся для молоденьких женщин, - пробурчал он, задрожав левой икрой. - В твоем возрасте они невозможны.
- Боня, Боня, ты так и не научился говорить женщинам комплименты...
Лежа на краю стола, Жозефина нежно коснулась своей босой ногой его плеча. Он не глядя поцеловал ей большой палец и продолжал писать.
- Наполеон, мне скучно!
- Хочешь...
- Конечно!
- Я не о том. Хочешь свежий анекдот про поручика Ржевского?
- Уи.
- Императрица Елизавета опять родила девочку!
Жозефина даже не улыбнулась.
- Тебе не понравился анекдот? - мрачно спросил он.
Она пожала плечами.
- Пардон, но... я не нахожу в нем ничего смешного.
Наполеон раздраженно дернул рукой, и декрет о назначении трактирщика Фуко министром внешних сношений украсила жирная клякса. Он угрюмо выдернул из-под бедра лежавшей на столе Жозефины чистый лист.
- Как же так? - сказал он. - Супруга Александра опять родила девчонку, а ты говоришь, 'ничего смешного'? Этот анекдот просто вершина остроумия!
- Но при чем здесь Ржевский?
- Вот это-то как раз и смешно, что анекдот - про него, а он тут вроде и не при чем.
- Боня, ты сегодня переутомился. Зачем ты забиваешь свою гениальную голову этими дурацкими анекдотами? Оставь в покое свои декреты и займись-ка лучше мной.
Отбросив перо, Наполеон вскочил и принялся маршировать из угла в угол. Правую руку он по старой привычке гордо держал на животе.
- Пойми же наконец, Жозефина! Я собираю все анекдоты про Ржевского потому, что они позволяют заглянуть в самую душу России. Мне непременно нужно знать, что представляет из себя русский гусар, этот загадочный русский медведь. Ибо моя новая война с Россией неизбежна! Между прочим, анекдот, который ты только что слышала, мне рассказал маршал Ней.
- Который из бывших конюхов? - презрительно скривила губы Жозефина.
- Это не имеет никакого значения! Все решает не происхождение, а талант. У меня почти все маршалы подобраны с улицы. Возьми Жюно - он из лакеев, Удино - из арлекинов. А Ожеро я вообще с галер снял, у него до сих пор клеймо на заднице.
- На спине, - сказала Жозефина, поправив прическу.
Наполеон замер посреди спальни как вкопанный, полубезумным взглядом уставившись на нее.
- Что?! - вскричал он. - На спине? А ты видела? Откуда у тебя такие сведения? Может, ты с ним в бане мылась? Спинку ему терла? Если это так, то ты - чудовище!
Наполеон быстро вошел в раж. Швырнув на пол свою любимую треуголку, он долго топтал ее сапогами, задыхаясь от злобы, и вопил:
- Ты предала меня, Жужу! Ты изменила мне! И с кем? С этим прохвостом, с этим разбойником, который был неоднажды сечен плетьми и сослан на галеры! И которого я произвел в маршалы в одной лишь надежде, что своим ревностным служением интересам Франции он смоет постыдное клеймо со своей грязной жопы!
- Со спины, - невозмутимо молвила Жозефина, которая знала Наполеона лучше, чем иная мать знает свое дитя, и на которую его выходка не производила ни малейшего впечатления. - Клеймо у него - на спине, Боня. Это известно всем, кроме тебя... И в бане я с ним не мылась. Как же тебе не стыдно бросать мне столь нелепые обвинения!
Она запустила в него чернильницей и намеренно промахнулась.
Наполеон сразу же умолк и сошел со своей шляпы. У него эти переходы - от припадков бешенства до холодного спокойствия - проходили легко и безболезненно.
- Ну, хорошо, извини...
Он подошел к Жозефине, которая по-прежнему лежала на столе, и в знак примирения поцеловал ее в висок. Она взъерошила ему волосы.
- Мой Наполеон... Ах, и зачем ты женился на этой легкомысленной австрийке?
- Во имя Франции, милая. К тому же Мария-Луиза не такая уж дура... я имею в виду - в постели. Она очень даже сообразительная.
- Перестань! Ты вечно хвалишься передо мной своими любовными победами, будто мне доставляет удовольствие слушать, что у маркизы Костен на попке родинка, мадемуазель Жорж любила, чтобы ей завязывали глаза и руки; что герцогиню Сюше ты ублажал, не отцепив от пояса саблю, а баронесса Витроль большая охотница попердеть. Фу! фу! фу! Впредь, клянусь, я буду затыкать себе уши. Лучше расскажи, как ты собираешься овладеть Россией.
Наполеон снял Жозефину со стола и перенес на постель. Потом, отцепив саблю, прилег рядом.
- Я покорю эту дикую страну, обещаю тебе, Жужу.
Он долго пыхтел и мучился, но накопившаяся за день нечеловеческая усталость давала о себе знать.
- Чем больше мыслей, тем меньше желаний, - угрюмо изрек император. - От великого до смешного - один шаг.
- Бонапарт, но ты же Наполеон!
- Да, милая, я Наполеон, но, когда я думаю о своей будущей войне с Россией, мне трудно сосредоточиться на любви.
- Тогда представь, что перед тобой лежит Россия. Она это я. Возьми меня, мой узурпатор! Плени меня, покори, овладей!
- Да, ты права, - словно в бреду, забормотал Наполеон, покосившись на пришпиленную к стене карту мира. - Если представить тебя Европой, то губы твои - Париж, одна грудь - Вена, другая - Дрезден, Варшава - пупок... и вот я уже на просторах России... я приближаюсь к Москве... о боги!.. Москва горит...
- Она пылает, мой милый деспот. Она зовет тебя. Где твоя Старая гвардия? Где твои пушки? Бейте, барабаны! Трубите, трубы! Москва у твоих ног!
И вдохновленный Наполеон Бонапарт одержал еще одну из своих блистательных побед.
Глава 14
Шерше ля фам
В час пополудни император Александр в сопровождении поручика Ржевского вышел из Зимнего дворца на прогулку.
- Простите, государь, - сказал Ржевский, - совсем забыл. Когда я покидал свой эскадрон перед отъездом в Питер, майор Гусев просил передать, что он всегда готов лечь за ваше величество.
- С Лизкой?! - вспыхнул царь.
- Пардон, кажется, я не так выразился. Майор Гусев собирался лечь костьми на поле брани.
