Кивнув, Лаура улыбнулась ему.
— Становится тише, — повторил Паап.
— Да, — опять кивнула Лаура.
— Когда вороны умирают, становится тише, и человека проще вспомнить, — сказал Паап.
— Боюсь, я вас не совсем понимаю.
— Я переехал сюда из-за него.
— Из-за брата?
— Да. Я переехал сюда из-за него.
Паап закрыл лицо руками и всхлипнул.
Лаура похлопала его по плечу.
— Я сожалею, — сказала она, поднимаясь. Слово «сожалею» вылетело у нее изо рта так быстро, словно поезд на всех парах. Взяв Юлию за руку, она пошла прочь. Паап продолжал всхлипывать. Лаура не остановилась.
Когда они отошли подальше, Юлия сказала:
— Паап мерзкий.
— Мерзкий? Это еще почему? — спросила Лаура.
— Потому что! — ответила Юлия.
— Да, но почему? — Лаура испытующе посмотрела на дочь. — Он сделал что-то мерзкое? Или сказал?
— Нет, — ответила Юлия, — он подарил мне браслеты. Они из бусинок, камешков и иногда еще из кусочков шишки. Он все это нанизывает на веревочку. Браслеты красивые. Но Паап мерзкий, так все говорят.
Дело не только в том, что он не сгребает опавшую листву и не подстригает траву. Все понимают, что дело в браслетах. Миккель Скар и Уле-Петтер Крамер говорили Паапу, что жильцы не желают, чтобы тот останавливал маленьких девочек по дороге из школы и дарил им браслеты. Однако Паап не унимался. А девочки не отказывались. Всех детей — в особенности девочек — предупредили, что они не должны разговаривать с Паапом и принимать от него (да и от других посторонних) подарков. Надо коротко поблагодарить и отказаться. Не помогло. Браслеты находили везде — на детских ручках, в портфелях, в тумбочках, в шкатулках, в кукольных домиках, под подушками, в коробках с «Лего», на кукольных шеях, на подоконниках, в карманах брюк, за обогревателями, под матрасами.
Теперь жильцы хотели обсудить, как заставить Папа съехать отсюда. Как избавиться от него. Оказалось, что это невозможно. Двое жильцов кооператива — Андреас Кнудсен и Лине Дисен — были адвокатами. У них были дети и жены. Оба они поразмыслили над этим делом и пришли к выводу, что они не имеют права что-либо предпринимать на законных основаниях. Они сказали, что Паапа отсюда не выкуришь. Против него ничего нет. Он ничего не нарушает. Поэтому жильцы кооператива решили, что Уле- Петтер Крамер (отец трех девочек) поговорит с Паапом еще раз.
Иногда и такое случалось. В тот вечер, когда Лаура выключила свет и улеглась в кровать, Исак постучался к ней в комнату, приоткрыл дверь и тихо прошептал:
— Лаура, ты спишь?
— Нет, не сплю.
— Хочешь, я тебе немного почитаю?
— Ну почитай.
Присев на краешек кровати, Исак принялся листать книгу, которую обычно приносил с собой.
— Вот это! — сказал он, перелистывая страницу. — Нет, это! — Он перелистнул еще пару страниц. — Вот, это очень красивое! Ну что, слушаешь?
— Да, но ты потом не спрашивай, что я думаю.
Исак посмотрел на дочь. Перед сном она расплела косу и расчесала волосы. Теперь они были такими же длинными, как у Розы. Из всех его дочерей у Лауры самые длинные волосы. Лаура лежала, укрывшись одеялом, а ее волосы разметались по подушке.
— Ты вся сияешь, — сказал Исак, погладив ее по щеке.
— Ничего я не сияю, — возразила Лаура.
— Будешь слушать?
— Да.
— А почему ты сказала, чтобы я не спрашивал, что ты думаешь? — спросил Исак.
— Просто я не всегда понимаю, о чем ты говоришь, — ответила Лаура, — но ничего страшного. Ты все равно хорошо читаешь.
Исак начал читать:
— Это первая строфа, — сказал Исак, — а вот вторая.
Уходит день, с гимном — тихим и светлым, Так утес разбивает песню ветра, Этот день — большой желтобрюхий кит, Что на песке, умирая, лежит.
Взглянув на Лауру, Исак спросил:
— Хочешь, я еще раз прочитаю?
— Нет, — ответила Лаура, — мне надо спать.
Наклонившись, Исак поцеловал ее в лоб:
— Спокойной ночи, Лаура. Приятных тебе снов. — Он встал и направился к двери.
Лаура приподнялась:
— Папа!
Исак открыл дверь и остановился на пороге.
— Что значит «водоворот тьмы»? — спросила Лаура.
— Мне кажется, — ответил Исак, — это когда темнота движется.
— Темнота движется?
— Да… И медленно тянет тебя за собой. Это вовсе не плохо. Однажды этого чувства тебе будет не хватать.
Кого и как наказать, решала Марион с длинными темными волосами. Прежде это делала Эмили, а однажды — Фрида, но Фрида вечно хихикала, поэтому ее наказывали чаще других.
— А ты никогда не решаешь? — спросила Лаура.
— Что именно? — переспросила Эрика.
— Кого наказать.
Лето 1979 года. Лауре двенадцать лет, у нее длинная коса. Лаура идет по дороге в магазин, и ее коса болтается из стороны в сторону. Эрика теперь почти всегда с Марион, Фридой и Эмили. Или с Рагнаром. У Эрики нет времени, чтобы ходить вместе с Лаурой в магазин.
Они разговаривают только по ночам. Иногда к Лауре приходит Молли — она спит в ее кровати, и тогда Эрике места не остается. Однако время от времени Лаура спит вместе с Эрикой, и они болтают до четырех, пяти или шести утра. Роза говорит, что каждый должен спать в своей комнате, но ее никто не слушает. Порой, когда Роза и Исак засыпают, Эрика тайком убегает из дома и спит вместе с Рагнаром в его секретном лесном домике. Она думает, что об этом никто не знает, но Лауре все известно. Эрика даже не
