Тэш пробормотала что-то о падении.
– Нет, дорогая. – Олли приподнял бровь. – Я имею в виду, почему ты изменила тот замечательный образ, на создание которого Джинджер потратил несколько часов? Что заставило тебя влезть в эти старые джинсы?
– Ну, кажется, она от этого не проиграла, – Джинджер подмигнул девушке, пытаясь ее развеселить. – Я видел, как вы замечательно проводили время с великолепным Хуго.
Александра, рассеянно наливая томатный сок в кувшин, притворилась, что не слушает.
– Да уж. – Олли улыбнулся. – Хотя вы никогда не поверите, кого я видел в бассейне купающимся нагишом.
– Это еще что! – Джинджер перехватил инициативу. – Мы с Олли только что видели этого ирландского актера и его потрясающую жену…
Тэш отхлебнула травяного чая и скорчила гримасу. Доктор Тьери закончил бинтовать ее плечи, сделав их совершенно неподвижными, и сосредоточился на порезе на ноге.
– Антон сказал, что заедет за тобой в семь, чтобы подготовить лошадь. – Паскаль махнул своим бокалом в сторону Тэш. – И если будешь хорошо себя чувствовать, он отвезет тебя на соревнование. А пока мы возьмем грузовик, чтобы развести по домам гостей, которые слишком много выпили, чтобы сесть за руль.
Он сердечно рассмеялся.
– Скоро приготовлю завтрак, а пока вот тебе бокал вина.
Глава сорок шестая
Спаниели толкали свои жестяные миски по земляному полу, шумно поедая завтрак. Паскаль вот уже третий раз запнулся об Александру и раздраженно помахал куском рыбы.
– Ничего не могу поделать, дорогой, – произнесла Александра со своего места. Она устроилась прямо перед плитой, ее ноги лежали на нижней полке духовки. – Я просто замерзаю.
Паскаль проигнорировал замечание жены и потянулся, чтобы безраздельно посвятить свое внимание сковороде.
Тэш похромала наверх, чтобы переодеться и принять душ.
Какой-то незнакомый человек спал в ее кровати, обняв игрушечного бурундука. Он не проснулся, пока хозяйка тихонько ползала по комнате, собирая одежду и полотенца, а затем прокралась вдоль коридора в ванную.
Тэш старалась не намочить в душе свою одежду и кричать не слишком громко, когда боль становилась невыносимой. Утро вступало в свои права. Когда Тэш выскочила из душа, чтобы взять шампунь, маленький прямоугольник неба в дальнем конце комнаты превратился из тусклого в глянцевый. К тому времени, когда она наконец вывалилась из ванной, ее бинты намокли, а похмелье угрожало раздавить ее мозг, в окно уже просачивались первые бледные лимонно-желтые лучики всходящего солнца.
Тэш выпила три таблетки аспирина и приняла болеутоляющее, которое оставил ей доктор Тьери в маленькой бутылочке из коричневого стекла (срок годности которой, как она подозревала, закончился где-то в середине двадцатого века). Затем, натянув пару старых штанов и огромный свитер, девушка подняла свою сумку с новеньким снаряжением для соревнования и, пошатываясь, направилась к лестнице.
Тэш слишком нервничала и слишком плохо себя чувствовала, чтобы заметить тот кавардак, который царил в доме.
К утру дом стал напоминать городскую свалку. Лестница была почти полностью завалена пустыми бутылками, сигаретными пачками и разбросанными вещами. Чего здесь только не было: набор для подводного плавания, три картошки в мундире, лютня и пара секаторов.
В холле царил хаос. Все цветочные композиции увяли или были распотрошены. Пол усыпан крошками и залит напитками, на мебели следы от ножек бокалов. Холодный ветерок разносит повсюду бумажные носовые платки, лепестки и пыль, а старые канделябры наверху в разнобой позвякивают.
Когда Тэш проходила по маленькому коридору, который вел на кухню, она услышала громкие голоса из комнаты справа. Один из них говорил с мягким ирландским акцентом. Она остановилась послушать.
– Я просто не вижу смысла в том, чтобы все это продолжать! – высокий женский голос задрожал. – Ты говоришь, что я впустую растрачиваю свою жизнь, но у меня не осталось больше ничего, ради чего стоило бы жить. Я тебе не нужна!
И она всхлипнула. Найл вздохнул.
– Я этого не говорил.
Тэш почувствовала, как холод коридора проникает сквозь ее свитер и просачивается в самое сердце.
– Что? – голос Лисетт дрогнул.
Сейчас Найл что-то шептал: низкий нежный шепот, из которого Тэш могла разобрать лишь отдельные слова. Он говорил о боли и несчастье и еще употребил слово «панацея».
Девушка придвинулась ближе, и половица громко заскрипела. Тэш прикусила губу и услышала, как Найл сказал:
– Во мне возродилась вера. Я уже не думал, что смогу испытывать такие чувства к кому-либо, это все пришло как огромное потрясение. Больше всего меня пугает, что я не имею ни малейшего представления…
Послышался очередной скрип, и Тэш затаила дыхание.
– …чувствует то же ко мне. Но я знаю, что должен простить тебя, Лисетт, ради нас обоих. Видишь ли, я снова по-настоящему влюбился.
– Найл, ты нужен мне! – теперь Лисетт рыдала.
Последовало долгое молчание.
– Неужели ты все-таки меня любишь? – Найл почти шептал.
В этот момент включилась стиральная машина в прачечной, и она не стала дожидаться ответа Лисетт. Чувствуя, как стучат зубы, девушка заковыляла прочь от закрытой двери.
В кухне царила приятная духота. Олли и Джинджер были отправлены в деревню за горячими, прямо из булочной, багетами, бриошами и круассанами. Еще несколько людей, незнакомых Тэш, появились неизвестно откуда и бродили по комнате все зеленые, жалуясь на головную боль. Паскаль носился в переднике, периодически прикладываясь к бокалу с красным терпким вином. Салли и Мэтти, очевидно, ушли спать.
Тэш упала на стул рядом с крупной женщиной с размазанной помадой и повязкой для волос, съехавшей на одно ухо. Та отчаянно пыталась выяснить местонахождение мужа с помощью радиотелефона.
– Один сплошной треск, – пожаловалась она.
Но когда измученная женщина уже собиралась попытаться еще раз, телефон сам зазвонил.
– Что? – рявкнула она. – А! – Она подняла глаза и закричала: – Здесь нет никого по имени Бэш?
– Э… кажется, это меня, – сказала Тэш, высвобождая уши и ожидая, когда в ее голове прекратится шум.
Через минуту ей понадобится еще таблетка аспирина. Женщина зло протянула ей трубку.
– Да?
Даже собственный голос отдавался в голове, как эхо от выстрела.
– Наконец-то! Мы уже думали, что у вас отключен телефон, – раздался в трубке незнакомый голос. – Подожди минутку.
Тэш услышала, как на заднем плане лают собаки. Ее живот снова начал болеть.
– Эй, ты еще там?
– Да.
Если не двигать головой, то все не так уж плохо.
– Это Гас Монкриф, помнишь меня? Приятель Хуго. О, спасибо, Пен.
Было слышно, как он что-то пьет, возможно, чай.
– Да, помню.
– Вот и хорошо. Здесь Хуго, он хочет тебе кое-что сказать. Я тебя не разбудил?
– Нет. Не беспокойся.
Гас поинтересовался, не хочет ли она пройти с ними скаковой круг.
