хрусталя и свечей.
Но быть в одиночестве — нормально, решил он.
В одиночестве было безопасно.
Глава 21
Пока Фритц ходил за Мариссой, Бутч ждал в библиотеке и размышлял о том, какой все-таки классный мужик этот доджен. Копу стоило лишь попросить об услуге, и старик с воодушевлением согласился обо всем позаботиться. Даже, несмотря на то, что просьба была несколько странной.
Как только запах океанского бриза заполнил комнату, тело Бутча отреагировало мгновенно и очень заметно. Прежде, чем обернуться, он убедился, что пиджак нигде не топорщится.
Ох, Господи Иисусе, в этом бирюзовом платье она была просто прекрасна.
— Привет, детка.
— Здравствуй, Бутч — голос Мариссы был еле слышен. Она поправила волосы дрожащей рукой. — Ты выглядишь… хорошо.
— Ага, я в порядке. — Благодаря лечащей руке Ви.
Повисла долгая пауза. Наконец, он спросил:
— Позволишь мне поприветствовать тебя, как положено?
Она кивнула, Бутч подошел и взял ее за руку. Наклонившись, он поцеловал тыльную сторону ее ладони и почувствовал, что она просто ледяная. Нервничает? Или, может, заболела?
Коп нахмурился.
— Марисса, не хочешь присесть на минутку перед обедом?
— Да, пожалуйста.
Он подвел ее к обитой шелком кушетке. От него не укрылось, что она покачнулась, приподнимая подол юбки и усаживаясь рядом.
Мужчина повернул к себе ее лицо.
— Поговори со мной.
Когда она не ответила сразу, он поднажал.
— Марисса… ты хочешь мне что-то сказать, так?
Неловкая пауза, и, наконец:
— Я не хочу, чтоб ты сражался вместе с Братством.
Так вот в чем дело.
— Марисса, прошлой ночью все произошло случайно. Я не сражаюсь. Честно.
— Но Ви сказал, что в случае твоего согласия, они используют тебя.
Хм. Вот это новость. Насколько он знал, прошлая ночь была лишь проверкой его преданности, но никак не служила доказательством приема на постоянную работу.
— Послушай, последние девять месяцев Братья держали меня подальше от схваток. Я не связываюсь с лессерами. Не моя клиентура.
Она, наконец, расслабилась.
— Просто мне ненавистна мысль, что ты опять можешь пострадать.
— Не волнуйся об этом. Дела Братства мало меня касаются. — Он заправил выбившийся локон ей за ухо. — Что-то еще, что ты хотела бы обсудить, детка?
— У меня есть еще один вопрос.
— Спрашивай о чем угодно.
— Я не знаю, где ты живешь.
— Здесь. Я живу здесь.
Видя ее замешательство, он кивнул в сторону открытых дверей библиотеки.
— За внутренним двором, в домике для охраны. Я живу с Ви.
— О. Тогда где ты был прошлой ночью?
— Там и был. Я не выходил.
Она нахмурилась. Затем выпалила:
— У тебя есть другие женщины?
Как будто кто-то смог бы с ней сравниться.
— Нет! Почему ты спрашиваешь?
— Мы с тобой не были близки, а ты мужчина с очевидными… потребностями. Даже сейчас твое тело отвечает, увеличивается и становится тверже.
Дерьмо. А ведь он так старался спрятать свою эрекцию.
— Марисса…
— Конечно, тебе нужно регулярное освобождение. Твое тело так значительно.
— Что?
— Сильное и мощное. Достойно женского поклонения.
Бутч закрыл глаза, думая, что в данную минуту мистер Достоинство действительно восстал и жаждет поклонения.
— Марисса, кроме тебя у меня никого нет. Совсем. Никого и быть не может.
— Мужчины моего вида могут брать несколько жен. Не знаю, возможно, люди…
— Только не я. Не с тобой. Не могу представить себя с другой женщиной. Я имею в виду, разве ты можешь представить себя с кем-то другим?
От последовавшей заминки у него по спине пробежал холодок, поднимаясь от задницы, до самого основания черепа.
— Я не хочу быть с кем-то еще — ответила она.
— Марисса, чего ты не договариваешь?
— Есть кое-кто, кто был… рядом.
Мозг Бутча заклинило, словно все нервные соединения подорвались, и в сером веществе не осталось никаких связей.
— Рядом… в каком смысле?
— Никакой романтики, Бутч. Клянусь. Он друг, и я говорю тебе об этом лишь потому, что он мужчина. — Она прикоснулась к его лицу. — Я хочу только тебя.
Глядя в ее серьезные глаза, он не сомневался в том, что она сказала правду.
Но, черт, было такое чувство, будто ему врезали дубинкой. Это было нелепо, и мелочно, и… о, Боже… он совершенно точно не вынесет, если рядом с ней будет кто-то другой.
Соберись, О'Нил. Просто тащи свою задницу обратно в реальность, парень. Сейчас же.
— Хорошо, — ответил он. — Я хочу, чтоб у тебя был только я. Единственный.
Отметая прочь всю эту хрень с ревностью, он поцеловал ей руку… и встревожился, почувствовав, как та дрожит.
Он расположил ее холодные пальцы меж своих ладоней.
— Почему у тебя дрожат руки? Ты расстроена? Или больна? Тебе нужен врач?
В ответ на его беспокойство она махнула рукой без привычной грации.
— Я могу об этом позаботиться. Не волнуйся.
К черту «не волнуйся». Господи Иисусе, она совсем ослабла, глаза расширены, движения разрознены. Больна, она определенно больна.
— Хочешь, отведу тебя обратно наверх, детка? Будет тяжело не видеть тебя, но ты не выглядишь достаточно здоровой, чтобы присутствовать на обеде. И я могу что-нибудь тебе принести.
Ее плечи опустились.
— Я так надеялась… Да, думаю, так будет лучше.
Она встала и покачнулась. Бутч поймал руку девушки, проклиная ее братца. Если ей понадобится медицинская помощь, к кому они ее повезут?
— Давай, детка. Обопрись на меня.
