хотела иметь с ним ничего общего. Его, честно говоря, это не беспокоило, такой уж у него был статус-кво. Но это заставляло его чувствовать себя плохо из-за Мариссы. Они с братом были очень близки, поэтому его жестокость должна была стать для нее очень неприятным сюрпризом.
— Господин?
Бутч поднял голову.
— Привет, Фритц.
— У меня есть то, что вы просили.
Доджен низко поклонился и протянул ему сумку из черного бархата.
— Я думаю, он соответствует вашим требованиям, но если это не так, я найду другой.
— Я уверен, он идеален.
Бутч взял тяжелую сумку и, раскрыв ее, вывалил содержимое на ладонь. Здоровый золотой крест, 3 дюйма в длину и 2 в ширину, толщиной с палец, подвешенный на длинную, золотую цепь, был именно тем, что нужно. Бутч с удовлетворением повесил его на шею.
Тяжелый вес, как он надеялся, будет настоящей защитой.
— Господин, ну как?
Бутч улыбнулся в морщинистое лицо доджена, одновременно расстегнув рубашку и убрав крест вовнутрь. Он чувствовал, как тот скользнул по коже и лег прямо на сердце.
— Как я уже сказал, он идеален.
Фритц просиял, поклонился и исчез. Напольные часы в другом конце коридора начали свой бой. Раз, два… шесть раз.
Дверь спальни распахнулась.
Марисса появилась перед ним, словно привидение. После стольких часов раздумий о ней, глаза Бутча на мгновение накрыла пелена, сквозь которую он видел ее не как реальную фигуру, а как плод отчаянного воображения: эфирное платье, восхитительная золотая аура волос, лицо, словно призрачный источник красоты. Когда он посмотрел на Мариссу, его сердце превратило ее в икону его католического детства, Мадонну спасения и любви… а он — ее недостойный слуга.
Он приподнялся с пола, и его позвонки хрустнули под весом тела.
— Марисса.
Вот дерьмо, в его скрипящем голосе сразу послышались все эмоции: боль, печаль, сожаление.
Она протянула руку.
— Я имела в виду именно то, что сказала в том послании прошлой ночью. Я наслаждалась временем, проведенным с тобой. Каждой минутой. Тебе пришлось уйти не из-за этого, жаль, что тогда я не смогла объяснить это лучше. Бутч, нам нужно поговорить.
— Да, я знаю. Ты не возражаешь, если мы пройдем в гостиную?
Ему не хотелось, чтобы их слышали. Не важно, что именно Марисса собиралась сказать, он понимал, что она не желает оставаться с ним наедине в своей спальне. Она была адски напряжена.
Когда она кивнула, они направились в гостиную в конце коридора. Пока они шли, Бутч был потрясен тем, насколько она была слаба. Она двигалась медленно, будто не чувствуя ног, была очень бледна, почти прозрачна из-за нехватки энергии.
Оказавшись внутри персиково-желтой комнаты, Марисса подошла к окну, держась подальше от Бутча.
Когда она заговорила, ее слова были легки, как дыхание.
— Бутч, я не знаю, как это сказать…
— Я знаю, что делать.
— Правда?
— Да, — он двинулся к ней, протянув руки. — Разве ты не знаешь, я сделаю все…
— Не подходи, — она отступила. — Ты должен держаться от меня подальше.
Его руки упали.
— Тебе нужно питаться, ведь так?
Ее глаза расширились.
— Откуда ты…
— Все в порядке, детка, — он слегка улыбнулся: — Все в полном порядке. Я поговорил с Ви.
— То есть, ты знаешь, что я должна сделать? И ты… не возражаешь?
Он покачал головой.
— Все в порядке. Даже более чем.
— О, Слава Деве-Летописице.
Она ринулась к дивану и села, ее колени словно подогнулись.
— Я так боялась, что ты обиделся. Мне тоже будет трудно, но это единственный безопасный способ. И я не могу больше ждать. — Она должна сделать это сегодня вечером.
Когда она похлопала по дивану рядом с собой, он подошел и с облегчением опустился рядом, взяв ее руки в свои. Боже, она была так холодна.
— Я готов к этому, — сказал он с нетерпением. Боже, внезапно ему до смерти захотелось оказаться в ее спальне. — Пойдем.
Странное выражение возникло на ее лице.
— Ты хочешь смотреть?
Он перестал дышать.
— Смотреть?
— Я, ах … Я не уверена, что это хорошая идея.
Ее слова оглушили Бутча, у него возникло странное тянущее чувство где-то глубоко в животе. Как будто кто-то вытащил пробки из его внутренних органов.
— О чем ты говоришь? Смотреть?
— Когда я буду с мужчиной, который даст мне свою вену.
Внезапно, Марисса отшатнулась, дав ему понять, какое у него сейчас выражение лица.
Да, или, может быть, так она отреагировала на его рычание.
— Другой мужчина, — протянул он, будто сложив, наконец, вместе всю картину. — Тот самый, про которого ты мне рассказывала. Ты питаешься от него?
Она медленно кивнула.
— Да.
Бутч вскочил на ноги.
— Часто?
— А…четыре, пять раз…
— И он, конечно же, аристократ?
— Ну, да.
— Этот мужчина подходит тебе по социальному статусу, не так ли? — Не то, что какой-то чертов человек. — Правда ведь?
— Бутч, в этом нет никакой романтики. Я клянусь тебе.
Да, с ее стороны может и нет. Но, было чертовски трудно представить, чтобы мужчина не хотел ее. Этот ублюдок должен быть импотентом или еще каким-то дерьмом.
— Он влюблен в тебя, не так ли? Ответь на вопрос, Марисса. Этот красавчик с кровью супергероя … хочет тебя, ведь так? Ведь так?
Господи, откуда, черт возьми, взялась эта дикая ревность?
— Но он знает, что я ничего к нему не испытываю.
— Он целовал тебя?
Когда она не ответила, Бутч был очень рад, что не знает ни имени, ни адреса героя-любовника.
— Ты больше не будешь использовать его. У тебя есть я.
— Бутч, я не могу питаться от тебя. Я могу тебя… куда ты?
Он пересек комнату, закрыл двери и запер замок. Затем вернулся к ней, бросил свой черный пиджак на пол и рванул на себе рубашку так, что пуговицы разлетелись во все стороны. Он опустился перед ней на колени, откинул голову, предлагая ей свое горло, предлагая ей себя.
