телу. Она почувствовала, что возвращается к жизни.
Она отчаянно глотала, слезы смешались с кровью.
Ривендж ослабил хватку, ненавидя голод, что настолько сильно охватил Мариссу. Она была такой хрупкой, такой уязвимой. Он гладил руками ее гибкое тело, пытаясь успокоить, и думал о том, что она не заслуживала пребывать в таком ужасном, отчаянном состоянии. Пока она беззвучно плакала, его затопил гнев. Боже, что не так с ее мужчиной? Как он мог позволить ей прийти питаться к другому?
Десять минут спустя она подняла голову. На нижней губе осталась тоненькая полоска крови, и Риву пришлось вцепиться руками в диван, чтобы удержаться и не слизнуть ее.
С грацией сытой кошки и заплаканным лицом Марисса откинулась на кожаные подушки на другом конце дивана и обхватила себя тонкими руками. Она закрыла глаза, и он наблюдал, как постепенно цвета возвращаются на ее мокрое от слез лицо.
Боже, какие у нее волосы. Такие красивые. Такие пышные. Такие совершенные. Он хотел быть голым и твердым, как камень, и чтобы эти светлые волны окутали все его тело. Но так как все это было невозможно, он просто хотел ее поцеловать. Прямо сейчас.
Вместо этого он потянулся к пиджаку, схватил носовой платок и наклонился к ней. Она вздрогнула, когда он вытер ей слезы, и быстро выхватила у него льняную тряпочку.
Он вернулся на свою сторону дивана.
— Марисса, останься со мной. Я хочу заботиться о тебе.
Последовало молчание, и он подумал о том, где она жила сейчас, и неожиданно понял, что мужчина, которого она хотела, был одним из членов Братства.
— Ты все еще влюблена в Рофа, не так ли?
Ее глаза удивленно распахнулись.
— Что?
— Ты сказала, что не можешь питаться от мужчины, которого хочешь. У Рофа теперь есть женщина…
— Это не он.
— Тогда, Фьюри? Он дал обет безбрачия…
— Нет, и, если не возражаешь, я не хотела бы это обсуждать. — Она уставилась на носовой платок. — Ривендж, мне нужно время, чтобы побыть одной. Можно я посижу здесь немного? В одиночестве?
Даже не смотря на то, что он не привык, к тому, что его отшивают, особенно на его собственной территории, он все равно был готов уступить ей.
— Оставайся, сколько тебе будет угодно, талли. Просто закрой за собой дверь перед уходом. Я потом включу сигнализацию.
Накинув пиджак, он не стал затягивать галстук и оставил воротничок рубашки распахнутым — она буквально изжевала его шею, и следы укусов были слишком чувствительны. Хотя, не то, чтобы его это сильно заботило.
— Ты так добр ко мне, — сказала она, уставившись на его туфли.
— Ну, вообще-то, нет.
— Как ты можешь так говорить? Ты никогда не просил ничего взамен…
— Марисса, посмотри на меня. Посмотри на меня.
Святая Дева в Забвении, она была так красива. Особенно сейчас, когда его кровь была в ней.
— Не обманывай себя. Я все еще хочу, чтобы ты была моей шеллан. Я хочу тебя голой в своей постели. Я хочу наполнить тебя своим телом. Я хочу… да, я хочу всего с тобой. И делаю все это не для того чтобы быть милым, а для того, чтобы получить тебя. Я делаю все это, потому что надеюсь, что смогу когда-нибудь, каким-либо образом сделать так, чтобы ты была там, где я хочу.
Когда ее глаза изумленно распахнулись, он замолчал. Не было причин озвучивать тот факт, что Симпат внутри него хотел проникнуть в ее голову и овладеть всеми эмоциями, которые у нее когда-либо были. Или разделить с ней реальность, что секс с ним был бы… сложным.
Вот они, прелести его природы. И его аномалия.
— Но я хочу, чтобы ты мне верила, Марисса. Я никогда не пересеку черту, если ты этого не захочешь.
Хотя, возможно, Хекс была права. Таким как он, полукровкам, лучше выступать сольно. Даже если бы Симпаты не подвергались дискриминации и могли жить и создавать пары как Нормальные, они не должны быть с теми, кто был беззащитен перед их темной стороной.
Он натянул длинную до пят соболиную шубу.
— Этот твой мужчина… ему бы лучше определиться со свой жизненной программой. Чертовски несправедливо, мучить такую достойную женщину как ты.
Рив схватил свою трость и направился к двери.
— Если я тебе понадоблюсь, звони.
Бутч вошел в ЗироСам и вернулся за стол Братства, сняв с себя плащ. Он побудет здесь какое-то время. Ха, очень необычно, не так ли? Твою мать, он должен просто соорудить себе чертову палатку и жить в ней.
Когда к нему приблизилась официантка со скотчем, он произнес:
— Есть ли у меня шанс, что ты принесешь мне целую бутылку?
— Прошу прощения, но я не могу.
— Окей, иди сюда.
Он поманил ее пальцем. Когда она наклонилась, положил ей на поднос сотню баксов.
— Это тебе. Хочу, чтобы ты позаботилась обо мне и напоила.
— Без проблем.
Бутч сидел за столом в полном одиночестве. Дотронулся до шеи, пальцами пробежался по проколотым ранкам. Ощущая место, куда его кусали, он старался не думать о том, чем и с кем Марисса занималась прямо сейчас. С аристократом. С благовоспитанным ублюдком, который лучше, чем он. Платина против никеля. О, Боже.
Как мантру он повторял слова Ви. Что это необязательно секс. Что это всего лишь биологическая необходимость. Что просто выбора нет. Что это… необязательно должно быть сексуальным. Он надеялся, что если он будет достаточно часто прокручивать эти слова в своей голове, эмоции улягутся, но черт его подери, если он сможет смириться с необходимостью того, что она должна это делать. В конце концов, Марисса не была жестока. Она была так же безумно расстроена, как и он…
Яркой вспышкой в голове мелькнул образ ее обнаженного тела, и он не мог не думать о чужих руках, ласкающих ее грудь. Губы другого мужчины путешествуют по ее коже. Другой мужчина лишает ее девственности, питается от нее, его твердое тело движется на ней, внутри нее.
И все это время она пьет… пьет, пока не насытится, пока не почувствует себя удовлетворенной, заполненной.
Почувствует, что о ней заботятся. Кто-то другой.
Бутч залпом выпил двойную порцию.
Твою мать. Его ломало. Он распадался на части, прямо здесь и сейчас, его внутренности как будто вываливались на пол, его жизненные силы просачивались в землю под ногами незнакомцев, смешиваясь с коктейльными салфетками и чеками от кредитных карт.
Официантка, благослови ее Господь, принесла еще скотча.
Он поднял второй бокал и прочел себе лекцию.
О`Нил, соберись, тряпка. Верь в нее. Она никогда не будет спать с другим мужиком. Не будет и все.
Но секс все равно был частью этого.
Прикончив порцию скотча, он понял, что у этого кошмара был еще один аспект. Она будет питаться регулярно, не так ли? Им придется проходить через это снова и снова.
Черт. Ему хотелось думать, что он был достаточно взрослым, достаточно уверенным в себе человеком, чтобы выдержать все это, но на самом деле, он был жалкий собственник и эгоист. И в следующий раз, когда она будет питаться, они опять вернутся туда, где они сейчас, где она в руках другого
