После завтрака они спустились во двор к гаражу, где в нескольких блоках стояли машины. Рауль вывел из одного блока блестящий серый 'феррари'. Саманта уселась на сиденье с великолепной обивкой, стараясь держаться так, будто ездит на подобных машинах всю жизнь.
5
Покинув территорию замка, они подъехали к загону, где паслись с полдюжины лошадей, чья прекрасная стать была заметна даже неопытном глазу Саманты.
– Это мои кони для поло, – пояснил Рауль.
– Очень красивые.
Она с любопытством наблюдала за двумя жеребятами, которые, размахивая хвостами, легко и быстро носились один за другим. Рауль вытащил пакет с лакомствами.
– Давайте подойдем поближе.
Лошади подбежали к изгороди. Одну из них, пегую кобылу, Рауль погладил по морде. Она негромко заржала и потянулась губами к руке хозяина. Тот сказал ей по-испански что-то нежное и дал кусок сахара.
– Это Агни.
– Та, чьим кремом вы смазывали меня прошлой ночью?
– Да, верно. Между прочим, как ваша шея?
– Хорошо, спасибо.
– Разрешите посмотреть.
Рауль наклонил к себе ее голову и, расставив пальцы, провел ими от подбородка до ключицы. Он стоял очень близко к ней – Саманта ощущала исходящие от него токи каждой клеточкой тела. И, конечно, он мог слышать ее прерывистое дыхание.
– Мне очень жаль, что все так получилось, – вздохнул Рауль. – Вам больно?
Их глаза встретились, и прошло несколько долгих секунд, пока она не отвела взгляд.
– Н-нет, нисколько. Это… это, должно быть, действительно чудесный крем… – Она сделала шаг назад. – Какая прекрасная лошадь эта Агни! Можно, я дам ей сахар?
– Нет, лучше не надо. Она очень ревнует меня к женщинам.
– Ревнует? Но это же лошадь!
Рауль усмехнулся, показав крепкие белые зубы:
– Не нужно, чтобы Агни слышала ваши слова. Она считает себя моей единственной возлюбленной.
– О! – Саманта в замешательстве посмотрела на него.
– Но вы можете дать сахар другим лошадям. – Он вручил ей пакет. – Вот это, например, ее жеребенок. Положите сахар на ладонь, вот так.
Морда маленькой лошадки приблизилась к ладони Саманты, и бархатные губы нежно взяли с нее кусочки сахара.
– О, малыш очаровательный! – Она похлопала по шелковому носу, смеясь от удовольствия, и оглянулась на Рауля. Он внимательно наблюдал за ней, и выражение его глаз было такое, что пульс девушки забился быстрее. Она отвернулась.
Сев в автомобиль, они несколько минут ехали молча мимо высоких кипарисов. Наконец Саманта решила нарушить молчание.
– Где вы играете в поло?
– О, возле Гранады. И в Южной Америке, особенно в Венесуэле.
– Вы когда-нибудь играли в Англии?
– Довольно часто, в Ноттингеме. И Шеффилде, конечно.
– В Шеффилде? – Ее глаза блеснули. – Вы имеете в виду… аристократические спортивные клубы?
– Естественно, – ответил он серьезно. – Вы теперь уже достаточно хорошо меня знаете, чтобы быть уверенной в том, что я пользуюсь всем самым лучшим.
Снизив скорость, он повернул на другую дорогу и опять поехал быстрее.
Саманта смотрела на пролетающие мимо картины сельской местности с поблекшей от летней жары зеленью и чувствовала странную освобожденность от физического и душевного напряжения прошедших суток. Вчера в это же время они ехали совсем по другому шоссе, ведущему в неизвестность. Поэтому она тогда и сопротивлялась, к тому же способность управлять своей жизнью была у нее отобрана. И вот что странно – эта мысль ее больше не пугала, наоборот, каким-то образом придавала сегодняшнему дню некое волнующе-сказочное значение.
Далеко впереди показалось море, темно-синее под белесым бездонным небом. Постепенно море приближалось, и несколько миль они ехали по прибрежному шоссе. И вдруг Рауль повернул машину на боковую узкую дорогу, которая поднималась в горы. На первом же повороте перед ними открылся великолепный вид.
Они остановились над узкой долиной, почти отлого спускавшейся к морскому берегу. По долине протекала речушка. Преодолевая несколько запруд, спущенных в это время года, она бежала дальше, навстречу морю. Однако эта идиллическая картина не сопровождалась столь же безмятежной тишиной. В долине кипели строительные работы. Воздух наполняли грохот и скрежет камнедробилок, бульдозеров и самосвалов.
