проигравший. Поцелуй победителя!
Этот мужчина без труда соблазнил бы и Снежную королеву. Его поцелуи жгли, а прикосновения туманили сознание. Дикси словно снова оказалась в полутемном летнем домике и даже ощутила дыхание бриза на своем обнаженном плече…
Но когда же оно стало обнаженным? Дикси, оказывается, и не заметила, как Феликс освободил ее от платья со всеми его многочисленными завязками, пуговками на лифе и тому подобным. Когда он прошептал:
— Разреши мне снять это, дорогая… — до ее сознания дошло, что все, что можно было расстегнуть или развязать, стянуть и приспустить, уже расстегнуто, развязано, стянуто и приспущено.
Руки Феликса гладили ее обнаженную спину!
Он освободил Дикси от корсажа, и платье с легким шелестом шелка упало к ногам. Дикси опустила руки и предстала перед своим новоявленным супругом в позе Венеры, только что рожденной из пены. Вместо пены у ее ног легкими складками лежало подвенечное платье.
Дикси почувствовала, как наливаются и набухают соски под восхищенным взглядом Феликса, а тело вытягивается в струнку. Еще ни один мужчина не видел Дикси раздетой. Даже в летнем домике Феликс не успел сорвать с нее всю одежду. Да и из-за остроты момента в тот день Дикси не успела почувствовать сомнений насчет собственного тела…
Легкий кивок головы Феликса. Что бы он значил? На секунду Дикси охватили стыд и замешательство, но только на секунду, потому что Феликс поднял на нее взгляд, в котором были только восхищение и желание. У Дикси засосало под ложечкой, она вновь зажглась, и дрожь пробежала по телу.
Да, он желает меня!
— Я пытался представить тебя. Я фантазировал все шесть недель, пока ждал твоего возвращения, — начал Феликс хрипло, — но я… Твои волосы… грудь… бедра… Ты прекраснее, чем я воображал!
Нестерпимый жар опалил кожу Дикси, волна удовольствия прошла по позвоночнику. Оказывается, Феликс думал обо мне! Эта сторона нашего супружества — точно не бизнес, а очень и очень личное.
Дикси обрадовалась, что Феликс повернулся к ней спиной — он снимал рубашку — и она могла не таясь любоваться мужественной грацией его движений. Она восхищенно смотрела на бугры мышц, перекатывающихся под кожей, когда он раздевался, обнажая широкую, загорелую спину.
Феликс обернулся, и Дикси изумилась: грудь не покрывали волосы, как она думала. Его кожа блестела как натянутый атлас, у Дикси перехватило дыхание от восторга.
— Ты прекрасен! — вырвалось у нее.
Больше она ничего не могла сказать: магия физического совершенства Феликса парализовала ее голосовые связки. Неужели именно за этого мужчину она вышла замуж?!
Феликс засмеялся и сбросил с себя остатки одежды. Перед восхищенным взором Дикси предстал агрессивный самец: плоский живот, длинные узкие бедра, но взгляд не мог оторваться от той части его тела, которую она уже однажды во всей полноте и силе ощутила внутри себя. И эта часть тела недвусмысленно свидетельствовала о готовности Феликса немедленно приступить к любовной схватке.
Дикси в полной прострации перешагнула лежащее на полу подвенечное платье и только после этого скинула туфли. Застежка на поясе никак не поддавалась, наверное, Дикси была слишком возбуждена и взволнована.
— Не надо, не снимай чулки! — попросил Феликс. — Ты выглядишь так эротично!
Дикси хотела возразить, но, взглянув на него, почувствовала сильнейший ток желания, который исходил от Феликса, и поняла, что любой протест будет отклонен.
— Я сам их сниму, — промурлыкал он, подходя.
Горячая грудь, словно раскаленный лист железа, плотно прижалась к ее нежной груди. Никогда еще Феликс не казался Дикси таким огромным.
— Чувствовать тебя в своей власти, дорогая, обнимать еще приятнее, чем смотреть на тебя! Все, что есть лучшего в женщине, природа дала тебе с лихвой.
И Феликс поцеловал ее страстно и жадно, так что последние сомнения улетучились сами собой.
Интуитивно, словно слепой котенок, Дикси искала самого удобного положения и, приподнявшись на цыпочки и потершись животом о его возбужденную плоть, вернула Феликсу страстный поцелуй, обещающий даже больше, чем она полагала.
Руки Феликса сомкнулись за ее спиной, он стиснул ее в мощных объятиях, а потом Дикси почувствовала, как нежные пальцы побежали вдоль позвоночника, задержались на талии, огладили округлости бедер… И тут, к огромному удовольствию Дикси, Феликс сжал их, приподнял ее и, прижимая к себе, понес к кровати.
Опустив Дикси на широкое ложе, он растянулся рядом, целуя ее грудь и одновременно пытаясь совладать с застежками пояса. В какой-то неуловимый для Дикси момент Феликс приподнялся и взял ножку в белом чулке в руки. Он расстегнул зажим и стал медленно стягивать белую паутинку, скатывая чулок и целуя и лаская обнажающуюся кожу: внутреннюю сторону бедра, под коленкой, икру, лодыжку, ступню. И второй чулок он снимал так же чувственно.
Дикси, загипнотизированная движениями рук Феликса, его дыханием на коже, касанием губ, закрыла глаза и целиком отдалась прежде незнакомым ощущениям. Наконец Феликс снял поясок и сдернул с нее кружевные трусики.
Теперь оба были полностью обнажены. Дикси замерла, и Феликс не заставил ее ждать: он раздвинул ее ноги, поглаживая их так, что кончики пальцев едва касались кожи. Затем склонился к самому интимному месту и принялся нежно целовать его.
Дикси приподнялась на локтях и попыталась чуть отодвинуться от жалящих и нестерпимо горячих касаний языка Феликса. Но тело ее, вместо того чтобы отстраниться, выгнулось в сладострастном потягивании, и Дикси с удовольствием прекратила борьбу. Ощущения затопили ее, поглотили целиком.
Она стонала и извивалась в сладостной неге, она совершенно потеряла контроль над собой. И вдруг в какой-то из проблесков сознания Дикси, поняв, что не в силах вынести большего наслаждения, вцепилась Феликсу в волосы и подняла его голову.
Феликс подсунул руки под бедра Дикси, приподнял, и она ощутила, как весь он устремился вперед, наполняя ее восхитительной твердостью, что, конечно, было созвучно ее дикому, страстному призыву, который, словно огромный тяжелый маятник, раскачивал и распалял ее изнутри.
Слезы хлынули из глаз Дикси, она прикусила запястье и, когда почувствовала боль, которую причинила себе укусом, простонала:
— Да! Да, Феликс!
— Да! — эхом откликнулся он и поцеловал ее мокрые от слез глаза.
Их мышцы дрожали в блаженном напряжении, в их голосах слышалось ликование:
— Моя… — шептал Феликс, — моя… жена…
— Мой! — стонала Дикси. — Мой! Мой! Только мой!
Они обладали друг другом, словно первые люди на юной Земле, впервые испытывающие сладость обоюдного наслаждения. Они двигались вместе, упиваясь физической близостью.
Дикси задыхалась от счастья, всякий раз обретая себя на самом пике удовольствия. Но за каждым всплеском счастья следовал другой. Они с Феликсом подталкивали друг друга все к более высоким вершинам блаженства, доказывая, что предела у счастья нет. И так они вместе достигли экстаза.
Дикси поняла, что Феликс даже в пиковый момент пытается все держать под контролем. Он был поистине великолепен в своей заботе о том, чтобы она поверила, что она — его воплощенная мечта, чтобы целиком и полностью насладилась любовью мужчины, который всем своим существом желает обладать единственной женщиной на свете. Феликс сдерживал себя, не торопил Дикси и ждал ее, чтобы оба могли испытать полное единение.
И это был волшебный момент! Глубина чувственности — основа их союза.
Дикси подумала, как прекрасно они будут проводить ночи напролет, но уже в следующее мгновение страх заморозил ток ее мыслей. Дикси вдруг пришло в голову, что она не сделала ничего, чтобы доставить Феликсу наслаждение. Он трудился за двоих, пока она предавалась блаженным ощущениям. У нее даже похолодели ступни и ладони.
