— Похоже, — сказала она очень тихо, — что мне надо благодарить еще и лорда Грешема. Я сделаю это, как только смогу.
По ее телу снова пробежала дрожь.
— Тебе холодно? — спросил он.
Она покачала головой:
— Просто устала. Время уже позднее.
Это была правда. Почти два часа ночи, если он не ошибается. Путь в Лондон будет очень долгим и утомительным. Однако он не собирался отправляться в обратный путь, по крайней мере до тех пор, пока в его отношениях с Клер не будет полной ясности.
— Неужели между нами все так плохо, Клер? Неужели мысль о том, чтобы стать моей женой, настолько тебе отвратительна, что ты готова бежать с подлецом, лишь бы избежать свадьбы?
Ее лицо побледнело, губы приоткрылись, но она не проронила ни звука.
— Ты можешь сказать мне правду. — Подойдя к ней, он взял ее за плечи. — Между нами не должно быть никаких тайн, никаких преград. Будь откровенна и не думай о моих чувствах. Если ты меня ненавидишь, так и скажи. Говори прямо — и давай с этим покончим.
Ее глаза были полны боли.
— Нет, я вас не ненавижу.
— Тогда тебе ненавистна сама мысль о браке со мной? Почему? Почему ты снова и снова отказываешься стать моей супругой? Чего ты хочешь? Объясни мне!
Она замотала головой, отказываясь отвечать.
— Говори, Клер! Скажи мне, что тебе надо на самом деле!
Мгновение ему казалось, что она не станет отвечать. Но внезапно ее глаза заблестели и наполнились слезами.
— Мне нужен ты! — отчаянно вскрикнула она. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты тоже меня любил!
Он медленно направился к ней.
— Ты сильно недооцениваешь себя, если думаешь, что я смог бы когда-нибудь от тебя отмахнуться.
— Почему же нет? Прежде ты уже это делал!
— Прежде? Когда именно?
Она покачала головой:
— Это не имеет значения.
— Напротив, это важно.
— А когда вы этого не делали, ваша светлость? Мне уже двадцать два года, и за все это время вы ни разу не вспомнили, что в марте у меня день рождения — даже в этом году. И пока вы не решили, что нам пора пожениться, я видела вас всего два раза за всю мою жизнь. Когда мне было десять лет и вы с вашей матушкой заехали к нам с визитом, а потом еще раз, когда мне было шестнадцать. И в тот момент было похоже, что вам не терпится уехать. И стоило вам уехать, как вы без труда забыли о том, что я вообще существую, до той поры, пока вам не вздумалось снова обо мне вспомнить!
— Мне очень жаль, — сказал он. — Это было очень нехорошо с моей стороны. Но ты тогда была ребенком, и я не подозревал, что твои чувства могут быть задеты. Я не хотел сделать тебе больно, у меня не было такой мысли.
— Я в этом не сомневаюсь, — ответила она. Ее губы сжались, и она посмотрела на него в упор. — Но можете оставить свою жалость при себе, ваша светлость. Она мне не нужна.
— Конечно, не нужна, — согласился он. — А что до того, чтобы тебя забыли или от тебя отмахнулись, то я скорее забуду дышать, чем это сделаю. Тебя забыть невозможно, Клер. Тем более после этой ночи.
У нее чуть зарумянились щеки.
— Ах да, эта ночь! Моя репутация окончательно погублена, знаете ли. Теперь мне даже нельзя появляться в Лондоне.
— Ты можешь появиться в Лондоне, когда пожелаешь. Мы сказали, что ты отправилась домой, потому что тебе стало нехорошо. Высший свет считает, что ты лежишь в постели в моем городском особняке. Ты слышала, что я сказал Ислингтону. Он не станет опровергать наши слова, если хоть немного дорожит своей шкурой.
— О! — Она опустила глаза, и ее светлые брови чуть нахмурились.
— Ты разочарована? — спросил он, — Наверное, ты предпочла бы, чтобы я позволил всем предположить самое худшее.
— Это не имеет значения. Уже не имеет.
— И ты действительно хочешь порвать наши отношения?
— А вы нет? — отозвалась она с нескрываемым изумлением.
— Нет. Ты мне нужна, Клер. В моей постели. В моей жизни. Как моя жена.
— Но…
— Никаких «но»! Выслушай меня, а потом прими решение. Ты права: мы оказались вместе по расчету и из чувства долга. Но за последние несколько месяцев наши отношения изменились. Я узнал тебя неожиданно хорошо. Порой ты меня бесишь — гораздо чаше, чем мне хотелось бы — но ты также доставляешь мне огромное наслаждение. Женитьба на тебе перестала быть вопросом долга, чести и обязательств.
Ее глаза заблестели от невероятного смешения чувств.
Он протянул руку и поймал ее пальцы.
— Что до твоего предположения относительно необходимости рождения наследника, то я хочу, чтобы ты твердо знала: от тебя этого вовсе не требуется.
Она открыла было рот, собираясь что-то сказать, но он ее опередил.
— Я хочу иметь детей, — пояснил он, — и надеюсь, что у нас их будет несколько. Но что до их пола, то меня устроит любой. Если у нас будут рождаться одни дочери, я буду почитать себя счастливым.
— Но как вы можете такое говорить? — вопросила она. — Вам нужен сын, к которому перейдет ваш титул! Вам нужен наследник!
Он покачал головой:
— У меня есть наследник: это мой брат Кейд, который легко может занять мое место и станет прекрасным герцогом. А у него уже есть сын, так что продолжение рода нам обеспечено. И кроме Кейда, у меня еще четыре брата, которые тоже являются представителями рода Байронов — такими же, как и я. Любой из них прекрасно справлялся бы с моими обязанностями.
— Да, и все же…
— Все же, — негромко сказал он, — я все равно выберу тебя. Я укрепился в мысли о том, чтобы сделать тебя моей женой, как бы ты ни была против такой идеи.
— Эдвард! — прошептала она, и из ее глаза выкатилась слезинка.
Он стер ее подушечкой большого пальца.
— Значит, я снова Эдвард?
По ее щеке побежала вторая слезинка.
— Ш-ш, не плачь, — прошептал он. — Я снова тебя огорчил? Не печалься, Клер. — Он вздохнул, смиряясь. — Ничего страшного. Если ты предпочтешь вернуться в отцовский дом, я найду способ убедить его в том, чтобы он принял тебя обратно и чтобы на тебя не упало никакой тени. Я возьму всю вину на себя, и пусть он ругает меня всю свою оставшуюся жизнь. Ты ведь именно этого хотела, да? Избавиться от меня. Ты по-прежнему этого желаешь?
Клер едва могла дышать от боли, сдавившей ей грудь. Ее мысли разбегались, все чувства пришли в смятение.
Он ее отпускает!
Он дает ей то, чего она так добивалась все эти долгие недели.
Взгляд Эдварда потемнел.
— Так что ты решишь?
